Диктатор
Шрифт:
Они были серыми. Стальными. Могло ли быть иначе? У личности с такой несокрушимой силой воли. И власти.
На лице Медведева играла лёгкая довольная улыбка.
В окно джипа со стороны президента осторожно постучали.
Золотарёва только сейчас заметила, что они остановились.
Глава государства снял с себя пиджак и прикрыл им восставшее мужское достояние.
– Готова? – мягко спросил он.
«Знать бы, к чему, - подумала Милена, но голова уже положительно кивнула правителю не только её страны, но и тела, - души, -
Медведь дёрнул ручку, открывая дверцу.
Милену не ослепили вспышки фотоаппаратов, чего она опасалась, насмотревшись фильмов о сильных мира сего. Не толпились и армии репортёров, которых бы едва сдерживала охрана.
Они просто вышли из автомобиля и вошли внутрь одного из самых высоких небоскрёбов столицы. А затем в лифт. Прозрачный.
И чем выше они поднимались над городом, тем выше поднимался градус напряжения Милены – она панически боялась высоты.
Кажется, диктатор это заметил и попытался обнять её, но Золотарёва отстранилась, бросив осторожный взгляд на невозмутимых телохранителей.
Медведев был единственным разведённым в мире президентом. Это считалось непростительным и непозволительным для образа президента и образца всего самого лучшего, что он должен в себе воплощать. В том числе и институт брака и семьи. Но в этом был весь Он. Диктатор делал то, что хотел. Или то, что сам считал необходимым.
Причём с женой он расстался красиво и с таким глубоким уважением всегда о ней отзывался, повернув всё так, словно это она его бросила, что половина женского населения страны, которая сохла по нему до этого, задохнулась от ещё большего уважения к такому правителю и утонула в обожании к такому мужчине.
Так что дело было не в существующей жене.
Дело было…
Она не знала ответ на этот вопрос...
Если только предположить, что, когда у вас что-то с кем-то только зарождается, вы всегда этого смущаетесь, бережёте от чужих глаз, которые могут что-то не так понять, не то сказать и испугать или извратить то волшебство, которое происходит между двумя влюблёнными.
«Боже, о каких влюблённых может идти речь?!», - саму себя одёрнула Золотарёва, едва физически не закатив глаза от негодования на собственные мысли.
Следуя за президентом по мраморному холлу. И дальше.
– Моя помощница Милена Золотарёва, - представил её Медведев Андрею Нефёдову и Ирине Калугиной в пустом элитном ресторане на верхних этажах небоскрёба, с которых открывался сногсшибательный вид на столицу.
«Помощница» не сомневалась в том, что ресторан пустует вовсе не от нехватки посетителей.
Он был зарезервирован на обед сильными мира сего, которые после него решили провести деловую встречу в приятной обстановке.
Ирина Калугина иногда что-то быстро старательно записывала в блокноте. Иногда по поручению Нефёдова. Иногда от себя.
У Милены даже ручки не было.
Она перевела взгляд на строгий профиль президента.
Зачем она
Как ей понять этого человека и то, что он от неё хочет?
Или не стоит забивать себе голову бессмысленными вопросами и просто жить?
Отпустить, наконец, тормоза и взять от этой бесцветной жизни по максимуму?
Не думать «А что потом?», не искать причин, не бояться последствий.
Просто Жить!
Хоть раз в жизни.
Почти на её закате…
Или рассвете?
Выбор лишь за ней.
«Проще сказать, чем сделать, - мысленно вздохнула Милена, переведя задумчивый взгляд на панорамное окно. – Рассвет отсюда, наверняка, незабываем, - почему-то проскользнула мысль».
Глава 5. И раз...
Милена с ужасом приближалась к лифту. Ей показалось, что не к тому, на котором они приехали. Появилась слабая надежда, что, возможно, на этот раз кабина будет не прозрачной.
Ошиблась.
– Поедете на другом, - коротко бросил службе безопасности Медведев.
– Господин президент… - просительно начал телохранитель, в надежде достучатся до благоразумия охраняемого объекта.
– Не обсуждается, - отрезал абсолютный правитель.
– Понял, - остановились безопасники у лифта. – Пентхаус проверили? – спросил один из них в микрофон.
Больше «помощнице» ничего не удалось услышать, чтобы что-то понять. Створки лифта за ней закрылись, отрезав от устойчивого мира внутри небоскрёба, а глазу вновь открылся вид столицы на непостижимой высоте. Ей даже показалось, что они двинулись не вниз, а вверх, но в том состоянии, в котором она пребывала, ей могло показаться, что угодно.
– Боишься высоты? – мягко спросил президент.
Милена напряженно кивнула, не в силах оторвать глаз от ужасающей красоты города. Максимально прижимаясь спиной к дверям лифта, которые безжалостно закрылись у неё за спиной до этого.
– Есть прекрасный способ забыть о страхе.
Золотарёва не успела подумать, кто перед ней, прежде чем глянуть на сказавшего подобный абсурд, как на полоумного.
Диктатор тихо рассмеялся и закрыл ей вид. Её взгляд упёрся в широкую грудную клетку, обтянутую белоснежной рубашкой со строгим галстуком по центру. Мысли тут же унесли её в момент, подсказавший, почему на нём не было пиджака.
Милену бросило в жар.
От стыда, от его близости, от воспоминаний его рук…
Медведев провёл пальцами вдоль её скулы. Она подняла на него вспыхнувший страстью взгляд.
По-прежнему улыбаясь, президент склонился к её устам.
Чтобы позволить почувствовать вкус своих губ, силу напора, пылающую в нём жажду жизни. И обладания. Ею.
Всё было словно в бреду.
Она задыхалась от его поцелуев, сгорая изнутри, всем существом подавшись ему навстречу, вжимаясь в него, втираясь, желая раствориться в нём или хотя бы почувствовать. В себе.