Димкины рассказы и приключения
Шрифт:
Время близилось к полудню, плеск волн и крики малых детей смешивался со звоном ножей мисок и кружек, откуда-то издалека потянуло шашлычным дымком, заставившим меня облизнуться.
Я обвел взглядом безоблачный горизонт, сочные краски лета наполняли мою грудь дрожью восторга. До чего же красиво, невольно улыбнулся я, и, добежав до реки, с шумом бросился в воду.
Проплыв метров десять под водой я вынырнул, фыркая и отплевываясь, и поборовшись с течением бодрый выскочил на песок.
– Иди к нам – позвали меня ребята,
Все-таки здорово летом и радостно, подумал я, со звоном отбивая от себя мяч, затем еще раз и еще. Не игра, а наслаждение, я обо всем позабыл, прыгая и отбегая, только небо и мяч и мои ладони то ласково шлепающие его, то сжавшиеся в кулак. Здорово! Куда лучше!
Еще немного и я бы стихи стал, сочинять, может быть, прославился бы. Но тут Мишке надоело бездействовать.
Понаблюдав за мной, и, видимо решив, что сумеет не хуже, он стал носиться между игроками с чумными глазами, шарахаться из стороны, в сторону, пихаясь локтями и, нахально перехватывая мяч у озадаченных мальчишек.
Никто не ожидал от него такой прыти, тем более я, но для хорошей игры, этого оказалось мало, отсутствие навыков, увы, не замедлило сказаться.
Бац! И мяч, посланный неверной рукой, вылетел за границу круга, ударился о ствол дерева и срикошетил в чью то лысо-бритую голову.
– Ах, извините, пожалуйста, – помчался за мячом Мишка.
–Ничего, мальчуган, бывает, – улыбнулся потерпевший, мужчина лет пятидесяти, и обернулся к своей жене, раскладывающей на чистой газете, фрукты и овощи.
–Ты поосторожней, – в полголоса предостерег я вернувшегося друга
– А, пустяки, ерунда – отмахнулся тот, – с кем не бывает.
И снова мяч заносился между нами, но теперь он летал как- то нервно, неровно и криво. Теперь каждый боялся повторения.
Бац, бац, бац, летал мячик, бац, бац,….б..б..блямс – это мячик вновь вылетел за пределы круга и шлепнулся в чью то пустую миску.
Все затаили дыхание…….. но видимо хозяин или хозяйка этой посудины в данный момент отсутствова. Все было тихо, и мяч, под настороженные взгляды пляжников вернулся обратно в нашу компанию. Мишка, при этом, глядя на меня, разводил руками и улыбался, словно говоря, вот видишь, я здесь не причем.
Игра продолжилась, но я что-то перестал ей наслаждаться. Напротив, она стала мне в тягость. Каждый раз, когда мячик летел в мои руки, я лихорадочно думал, вычисляя, в чью сторону его послать, что бы ни дай бог не промахнуться.
Разумеется, вскоре я послал мяч прямо в направлении все того же бритоголового.
Если бы я специально в него прицеливался, то и то удар бы не получился точней. Со свистом, пролетев в дюйме от его носа, снаряд выбил из его рук коробок спичек, от которого тот собирался прикуривать.
Я одновременно затрясся от страха и неудержимого смеха. Даже из безопасного далека, я видел, как покраснели его уши и чуть отставая, медленно наливается кровью толстый загривок.
А Мишка будь он неладен со своей вежливостью, тут как тут, уже мчался к нему с глубокими извинениями.
– Опять ты, – через силу цедя слова, обречено уставился на него бритоголовый, и после, долгих, противоречивых раздумий, нехотя отдал Мишке мяч.
Пока тот триумфально возвращался, до меня донеслись обрывки фраз жены бритоголового:
–Успокойся Ваня, ведь это же дети, они не нарочно…
– Видишь как я его, – возбужденно подмигнул мне друг, – вот она интеллигентность. Вежливость и еще раз вежливость и все тебя полюбят и будут тебе улыбаться, даже если ты им кирпич на ногу скинешь.
Я кисло улыбнулся, а игра пошла совсем вяло.
– Ну, хватит! – решил я, и собирался закончить эту игральную пытку, когда – БАЦ
Мячик, в очередной раз вылетел из круга и с убойной силой БЛЯМС врезался в разложенные на газетке продукты, овощи и фрукты бритоголового.
Мало того, что он врезался со всей дури, так что вилки и ножи взлетели в воздух, в довершении всего, он умудрился смачно ввинтиться в огромный спелый помидор, который разорвался подобно осколочной гранате, мгновенно накрыв брызгами лица и одежду бритоголового и его жены. Но главное – еще не отгремела канонада, еще не окончился помидорный дождь, а Мишка уже мчался извиняться:
– Ради бога извините! – кружил он вокруг них, поднимая тучи песка.
Но те, не обращали на него внимания, оторопело, уставившись, друг на друга и отряхивались с непонятным остервенением. Наконец, кое-как, вытерев лица остатком газеты и прочистив уши, они услышали стенания моего друга, и медленно обернулись.
– Ах, простите, ах извините, – рассыпался тот в извинениях, не замечая очень недоброжелательного и опасного взгляда.
Секунд двадцать бритоголовый молчал, но молчал слишком красноречиво, молчала и его жена с лицом напоминающим соковыжималку.
Остальные пляжники тоже молчали и сидели с каменными лицами, но по другой причине, я видел, каких трудов им стоило не завизжать от смеха.
– Это опять ты?
Со стороны казалось, что бритоголовый не верит своим глазам.
– Да, это опять ты! – удовлетворенно подтвердил он свое подозрение, поднимаясь с колен
– Ну, сейчас я тебе засранцу покажу и спасибо и, пожалуйста. Ты меня век помнить будешь, волейболист хренов!
И он с такой скоростью помчался за напуганным Мишкой, что тому еле удалось спастись, запрыгнув в высокую крапиву.
Мужик, ожегшись, приостановился, и, глядя на страдающего Мишку свирепыми глазами, долго ругался.
Я в это время прятался далеко в кустах, но последние его слова расслышал отчетливо: – УБИВАЛ БЫ ТАКИХ ВЕЖЛИВЫХ!
Детективная история.