Династия Плантагенетов. Генрих II. Величайший монарх эпохи Крестовых походов

Эплби Джон Тейт

«Приговор?» – переспросил архиепископ.

Приговора без суда быть не может, сказал он, а его никто не судил, ибо он весь день просидел в этой комнате и никто его никуда не вызывал. И он запретил графу «властью отца, которую по христианскому закону дала мне святая церковь», читать вынесенный ему приговор.

Граф Лейстер со вздохом облегчения повернулся к графу Корнуолльскому:

«Ты слышал, что архиепископ своей властью, а значит, и Божьей, повелел мне молчать. Теперь продолжай ты и сообщи о решении короля».

«Я не возьму на себя то, что мне не поручалось, – ответил граф Корнуолльский. – Если ты хочешь что-нибудь сказать, говори, ибо я участвовать в этом деле не желаю».

Лейстер в отчаянии повернулся к Томасу:

«Прошу тебя, милорд, подождать, пока я передам твой ответ».

«А я что, уже арестован?» – спросил Томас.

«Нет, милорд, клянусь святым Лазарем».

«Тогда я пойду домой, ибо время уже позднее».

Архиепископ поднял свой крест и решительным шагом вышел из комнаты. Увидев архиепископа, толпа в холле начала выкрикивать в его адрес оскорбления. Бекет шел мимо них, пока не споткнулся о связку дров, лежащую у очага, и чуть было не упал.

К нему подбежал Раннульф Брокский и прокричал в ухо: «Изменник!» Томас молча выпрямился и пошел дальше. «Изменник!» – завопил Гамелин, незаконнорожденный брат короля, ставший графом Варенном.

В серых глазах архиепископа вспыхнул прежний огонь.

«Не будь я священником, – произнес он, – я бы с оружием в руках доказал тебе, что ты лжец!»

Гамелин отпрянул.

Архиепископ и его спутники вышли во двор и сели на коней. Они выехали за ворота и услышали приветственные крики горожан, которые ждали, чем кончится дело. Томас с трудом пробирался вперед, ибо люди цеплялись за его стремена и опускались на колени, чтобы получить его благословение. Словом, его возвращение в монастырь превратилось в триумфальное шествие.

А тем временем архиепископ Йоркский и епископ Лондонский посоветовали королю подождать, пока разъедутся члены совета, а народ угомонится. Тогда он сможет тайно схватить архиепископа и безо всякой огласки посадить его в тюрьму [120] .

В тот вечер Томас велел положить в церкви, позади алтаря, соломенный тюфяк, собираясь провести всю ночь в молитвах. Несколько священнослужителей попросили разрешения разделить с ним его бдение, но он отказал им, заявив, что не хочет их беспокоить. Ночью беспрерывно лил дождь и громко завывал ветер.

120

Вильям Кентерберийский. Материалы. Т. I. С. 37.

Рано утром в монастырь Святого Андрея явился Генрих Винчестерский, который хотел поговорить с архиепископом. Он спросил Осборна, камердинера Томаса, как обстоят дела у архиепископа.

«Очень хорошо, – ответил Осборн, – вчера ночью он покинул нас, и никто не знает, куда он ушел».

«Да благословит его Господь!» – произнес епископ и залился слезами.

Когда король узнал, что Томас скрылся, он пришел в такую ярость, что лишился дара речи. Отдышавшись, он произнес: «Мы с ним еще не закончили!» Он хотел тут же конфисковать все доходы кентерберийского престола, но епископы, опасаясь, что папа наложит проклятие на всю страну, убедили его подождать, пока они не отошлют ему свое письмо [121] .

121

Анонимный автор I. Указ. соч. С. 54–55.

Генрих II не сомневался, что Бекет снова попытается бежать из страны, чтобы рассказать обо всем папе или, быть может, королю Франции. Он приказал разослать по всему побережью стражников, которые должны были его перехватить. К тому же он послал Людовику VII письмо с описанием того, что произошло в Англии:

«Моему повелителю и другу, Людовику, светлейшему королю Франции, Генрих, король Англии и герцог Нормандии и Аквитании и граф Анжуйский, посылает привет и любовь.

Да будет тебе известно, что Томас, бывший архиепископ Кентерберийский, был публично объявлен преступником и изменником моему делу и осужден моим судом, где заседали все бароны моего государства, а сам подло бежал, открыто названный изменником.

Поэтому я искренне умоляю тебя не допускать человека, известного своими преступлениями и предательством, или его людей в твое королевство или позволять ему, если захочешь, получать советы и помощь от тебя и твоих [людей], как я не стал бы давать их никому из твоих врагов и врагов твоего государства, ни я сам, ни мои подданные, и не позволял бы никому делать этого.

Более того, если захочешь, помоги мне отомстить моему врагу за позор и защити мою честь, как я защитил бы по твоей просьбе твою, если бы такая потребность возникла.

Подтверждено Робертом, графом Лейстером. В Нортгемптоне» [122] .

122

Материалы. Т. V. С. 134.

Члены Большого совета вздохнули с облегчением, узнав, что неприятное дело архиепископа отложено, хотя бы на время, и занялись делами Уэльса. Оуэн Гвинедд на севере, Рис ап Груффид на юге и большая часть принцев, имевших земли в центре Уэльса, так успешно вытесняли англичан из своей страны, что в руках короля остались лишь города Басингверк на севере и Кардиган на юге. Генрих II и совет постановили весной и летом будущего года организовать большой поход на Уэльс.

Генрих II во время своих предыдущих стычек с валлийцами усвоил одну вещь – рыцарям, облаченным в громоздкие доспехи и сидящим на тяжелых конях, с легковооруженными быстроногими валлийцами не справиться. Поэтому он заявил, что основную часть его войска должны составлять пехотинцы, и сообщил об этом письменно всем крупным землевладельцам. На этом совет завершил свою работу.

Томас Бекет тем временем сумел выйти в море и 2 ноября с тремя спутниками высадился на берег Фландрии. В тот же самый день из Дувра отплыла весьма солидная делегация. Генрих II отправил к королю Франции и папе архиепископа Йоркского, четырех епископов, графа Вильяма Эрандела, Ричарда Илчестерского, Джона Оксфордского и ряд менее значительных лиц, велев им сообщить свою точку зрения на конфликт с архиепископом Кентерберийским. Они вышли в плавание в такой сильный шторм, что, по злорадному замечанию Вильяма Фиц Стефана, с епископа Лондонского сорвало рясу с капюшоном и унесло в море [123] .

123

Материалы. Т. III. С. 70.

Томас, облаченный в поношенную монашескую рясу, и его спутники провели первую ночь на земле Фландрии в сарае. На следующее утро они отправились в цистерцианский монастырь, расположенный неподалеку от Сент-Омера. Они шли пешком, еле передвигая сбитые в кровь ноги. Мимо них проехали два молодых человека, у одного из которых на руке сидел сокол. Томас бросил быстрый восхищенный взгляд на птицу.

«Этот человек – архиепископ Кентерберийский!» – воскликнул владелец сокола.

«Не говори глупостей, – ответил его спутник. – Как это архиепископ Кентерберийский мог оказаться здесь, да еще в таком виде?» [124]

124

Алан из Тьюксбери. Указ. соч. С. 335.

Многие сподвижники Томаса, в том числе и Герберт Бошам, бежавший во Францию чуть раньше, присоединились к нему в Сент-Омере. Когда люди узнали, что Томас прибыл во Францию, толпы французских священников бросились засвидетельствовать ему свое почтение. Самым влиятельным из них был архиепископ Реймсский, брат короля Людовика VII.

Тем временем английская делегация получила у короля Франции, находившегося в Компьене, аудиенцию и передала ему письма Генриха II, в которых часто упоминался «Томас, бывший архиепископ Кентерберийский», словно король имел право смещать архиепископов.