Дип. Месть «Красной вдовы». В аду все спокойно

Карр Джон Диксон

В этот момент раздался телефонный звонок.

— Мистер Мэдокс?

Это была Долорес Харшоу.

— Да…

— Я должна была позвонить вам раньше, чтобы поблагодарить вас за цветы и все те хлопоты, которые выпали на вашу долю в связи с похоронами.

«Черт возьми! — подумал я. — Какая любезность! Наверняка кто-нибудь стоит рядом. Или служанка, или соседка».

— Пустяки, миссис Харшоу! Ведь эти мелкие знаки внимания так естественны…

— И тем не менее это очень мило с вашей стороны. Но мне нужно поговорить

с вами и о делах. Наверное, вас интересуют мои планы? Не могли бы вы приехать вместе с мисс Гарнет, скажем, часов в семь?

— Разумеется, миссис Харшоу! И я передам мисс Гарнет вашу просьбу. Она тоже интересовалась, не собираетесь ли вы продавать ваше дело. Но мы не хотели беспокоить вас по этому поводу.

— О нет, я ничего не собираюсь продавать! Правда, юристы говорят, что должно пройти какое-то время, прежде чем я вступлю в права наследования, но я уже решила, что продавать ничего не буду. Думаю, что просто обязана продолжать дело Джорджа, хотя бы ради его памяти. Вы и мисс Гарнет, разумеется, останетесь на своих местах. Я уверена, что лучших работников мне не найти…

Об этих новостях я сообщил Глории по телефону, а вечером заехал за ней.

Я хотел до визита к миссис Харшоу немного покататься с Глорией на машине, поцеловать ее и откровенно рассказать обо всем. Прошлое умерло. Суттон тоже. Поэтому нет надобности ворошить прошедшее.

Но она меня опередила.

— Гарри, — тихо произнесла она. — Я должна тебе кое-что сказать. Я давно хотела это сделать, но никак не решалась…

— Мы поговорим позднее.

— Нет, нам совершенно необходимо поговорить сейчас. Это касается Суттона.

— Суттон мертв, и все, что было с ним связано, тоже умерло. Так что, может быть, не будем об этом?

— Но это очень важно, Гарри… Всю неделю я думала, что он действительно уехал в Калифорнию. Ведь я отдала ему еще пятьсот долларов. Только бы он уехал! И теперь мне придется расплачиваться гораздо дольше…

— Ну и что? — ответил я. — В сущности-то это дела не меняет.

«Странно, что она завела разговор на эту тему, — подумал я. — Ведь мы с молчаливого согласия решили не затрагивать ее».

Я задал себе этот вопрос, но так на него и не ответил, хотя и не считал себя таким уж глупым. И лишь когда мы подъехали к дому Харшоу, я понял все… Понял то, что должен был понять в ту грозовую ночь…

И для этого мне достаточно было одного взгляда на Глорию, когда она выходила из машины. На ней было желтое платье с бантиками на плечах, которое делало ее совсем девочкой, а на ногах… сандалии! Сандалии с плетеными ремешками!

Глава 21

Долорес Харшоу пригласила нас войти, но я не мог опомниться от удара, который получил при виде сандалий на ногах Глории, и действовал как в тумане. Значит, в постели Суттона была не Глория, а эта сексуальная бомба, и она знает, что это я его убил! А Глория, оказывается, вообще ничего не знает!

Теперь я понял и причину сердечного приступа мистера Харшоу. Скорее всего, на него подействовал ее вид, когда она явилась среди ночи полуголая и босая. Между ними произошла стычка в буквальном смысле этого слова. Больному человеку достаточно пустяка, чтобы с ним случилось непоправимое. Но это, собственно, ничего не меняло. Ведь она знала, что Суттона убил я. Значит, я должен заткнуть ей рот. Только как это сделать?

Теперь я понял и другое. Суттон не видел меня в проулке в день пожара. Это она рассказала ему обо мне! Иначе он давно бы уже стал меня шантажировать. А рассказала она ему, чтобы отомстить мне…

— Вы неважно себя чувствуете, мистер Мэдокс? — внезапно услышал я ее голос.

Глаза ее смотрели невинно. Она явно потешалась надо мной.

«Она совсем тронулась, — подумал я. — Ведь нельзя же так играть с огнем! Неужели она не понимает, что может довести меня до такого состояния, что я просто–напросто прикончу ее?»

«Нет, она не тронулась, — ответил я себе. — Все сделано с твердым расчетом. Ведь она пригласила сюда Глорию».

— Нет, нет, миссис Харшоу! Я в полной форме. Может быть, только немного устал.

Мы все присели у столика для коктейлей.

— Я понимаю, что вас беспокоит. Вы не знали, как я поступлю с делом после смерти мужа, и, естественно, боялись за свои места. Но вы и меня должны извинить. Когда у человека большое горе, он может и забыть кое о чем…

«Что она замышляет?» — думал я. В том, что она что-то замышляла, нет никакого сомнения.

А Долорес между тем продолжала:

— Мой покойный супруг надеялся, что и после его смерти дело, начатое им, будет процветать. Поэтому он все время вносил в свою записную книжку наблюдения, расчеты и т. д. Есть там и кое–какие планы, которые он хотел претворить в жизнь. Я все это сохранила и думаю теперь, что не мешало бы мистеру Мэдоксу познакомиться с ними.

С этими словами она протянула мне записную книжку и еще кое–какие бумаги. Взглянув на верхнюю, я сразу понял, что не смогу ее убить.

Это была копия документа, подлинник которого находился или в сейфе, или у адвоката. Он начинался так: «Это заявление должно быть передано прокурору после моей смерти…»И в нем она рассказывала абсолютно обо всем. Даже о неизвестных мне деталях. Так, например, только сейчас я узнал, что в ту ночь она еще раз ездила к домику Суттона и, найдя его мертвым, поняла все.

Я до конца прочитал бумагу. Да, выхода нет. И моя жизнь полностью зависит от нее. Даже если она умрет от какой-нибудь болезни или по нелепой случайности, мне можно будет готовиться к электрическому стулу. Теперь мне, как ни смешно это казалось, надо защищать ее и оберегать.