Дипломатический иммунитет
Шрифт:
После этих слов наступила такая тишина, что стало слышно, как кто-то проходит мимо по коридору.
– Сядь! – разозлился преподаватель. – Ты, дерзкая…
Шаги за стеной вдруг резко стихли.
– Дерзкая кто? – раздался спокойный голос от двери.
В аудиторию вошел Иван Павлович Блохин, ректор Университета. Высокий, статный мужчина, лет семидесяти. Он подкрутил жиденькие усы и недовольно покачал головой, глядя на Гончарова. Иван Павлович знал, что многие профессора предвзято относятся к студентке и всячески пытался препятствовать несправедливости. Но у ректора это получалось плохо, в отличие от самой барышни, острой на язык.
– На сегодня ваша лекция закончена, профессор, – обратился руководитель Университета к преподавателю. – Можете остаться, если желаете, или идти готовиться к новым лекциям. Надеюсь, в следующий раз они будут более конструктивными.
– Прошу меня простить, – изрядно струхнул Гончаров и, подхватив свои вещи, тут же исчез в неизвестном направлении.
Проводив профессора тяжелым взглядом и предупредительно открыв перед ним дверь, ректор прошел в аудиторию.
– Ну что ж, – Иван Павлович не стал занимать место у кафедры, а поднялся на вторую ступеньку амфитеатра и уселся прямо на парту. – У меня для вас, как говорится, срочная новость.
Студенты заинтересовано притихли.
– Завтра вы отправляетесь в Министерство иностранных дел на практику, – выдержав необходимую паузу, сообщил ректор, ожидая бурной радости.
– А зачем? – насторожено спросил светловолосый Сеня, обрывая ожидания на корню.
Выходец из купеческой семьи, с бандитской рожей, но в белой шелковой рубашке и мундире, пошитом на заказ из лучшей шерсти, он отличался острым умом и интуицией.
– Из-за скорого приезда послов Поднебесной, в Министерстве сейчас куча работы, – не стал ходить вокруг да около Иван Павлович. – Дипломаты прислали запрос на практикантов.
– И какой департамент? – безошибочно подобрал нужный вопрос Семен.
– Департамент снабжения, – кашлянул ректор, слезая с парты. – Освобождаю всех от занятий на две недели, нужные бумаги Петр получит у секретаря, – прокричал Иван Павлович уже из коридора.
Студенты разочарованно выдохнули. Полмесяца работы в департаменте снабжения не предвещали ничего хорошего.
– Кстати, – вдруг вернулся ректор и заглянул в дверной проем. – Василиса, тебя это тоже касается.
Сказав все, что хотел, мужчина захлопнул дверь.
Студентка, что до этого делала вид, будто задремала, подняла голову и довольно улыбнулась. Прошло уже три года, а она до сих пор не была в Министерстве. Ее однокурсники чуть ли не раз в месяц ходили туда на экскурсии и публичные мероприятия, но девушку дипломаты принимать отказывались, вместе с приглашениями для студентов всегда присылая специальную бумагу о запрете посещения лицами женского пола. Сейчас такой бумаги не было. По причине суеты ли, банальной забывчивости или из-за того, что МИД действительно нуждалось в каждом студенте, не важно. Важно лишь, что Лиса наконец-то проберется в «курятник».
***
– Как вы думаете, нам удастся увидеть в Министерстве хоть что-то стоящее? – староста просто лучился энергией и энтузиазмом.
Петр, Сеня и Василиса, соседи по комнате и неразлучные друзья, заскочили в деканат, чтобы забрать документы на практику, а сейчас спешили в жилой корпус.
– А что ты имеешь в виду под словом «стоящее» – уточнила Василиса, заворачивая в нужный коридор. – Государственную тайну?
– А почему бы и нет, – не обратил внимания на явную издевку, Петр.
– Это департамент по снабжению, – поспешила расстроить его однокурсница. – Их задача – хозяйственные вопросы и материальное обеспечение других департаментов. Какую тайну они могут хранить? Что министр тратит слишком много бумаги, а его секретарь грызет карандаши, так, что новых не напасешься?
Парень фыркнул и, обогнав Василису, открыл перед ней дверь.
– Сколько скепсиса, – заметил Сеня, отодвигая девушку в сторону и просачиваясь перед ней в комнату. – Учись у Петьки оптимизму.
Староста, продолжающий придерживать дверь, вдруг понял, что его использовали, как лакея. Закрыть дверь перед носом приятеля он уже не успел, но смог возместить себе моральный ущерб, ускорив Сеньку пинком.
Парни устроили тихую, чтобы не привлекать внимание коменданта, потасовку, девушка покачала головой и зашла следом.
Бросив учебники на большой, но единственный стол у окна, студентка прошла в закуток, отгороженный специально для нее за шкафом, и плюхнулась на кровать.
Дорохова Василиса Александровна, дочь купца средней руки, торгующего тканями в столице. Когда она впервые переступила порог Университета, то была готова к тому, что ей придется бороться за свое право на обучение, на работу в Министерстве и даже за личное пространство. Жизнь обещала стать трудной, но в тот день девушке трижды повезло.
Во-первых, у Василисы обнаружился очень высокий иммунитет к «иным чувствам», к тому же, оказалось, что она и сама этими самыми «чувствами» владеет. Иван Павлович сразу же принял ее сторону и настоял на зачислении.
Во-вторых, в тот день на экзаменах не было городского главы, человека консервативного и на редкость упрямого, а когда он узнал, было уже поздно. Обостренное чувство долга его же и подвело, ведь Устав Университета четко регламентировал за какие провинности студента можно отчислить, и отсутствие штанов к этой провинности не относилось.
И в-третьих, поступившие вместе с девушкой студенты, в большинстве своем, не были дворянами. Знатные люди считают себя исключительными и очень трепетно оберегают свои права, но дети купцов, ремесленников и крестьян, достаточно дружелюбно отнеслись к студентке, а после случая на межвузовских соревнованиях и вовсе признали ее за своего парня.
Правгород всегда славился старинными ВУЗами, всего в городе их было четыре: Институт Суда, Медицинский институт, Дипломатическая Академия и, собственно, Университет Международных Отношений. Первые два ВУЗа принимали только дворянских отпрысков, в Университет и Академию мог попасть любой, обладающий «дипломатическим иммунитетом». Институтские презирали студентов-дипломатов за их происхождение и завидовали положению, которое они займут в обществе после окончания обучения. Но эти чувства, не шли ни в какое сравнение с ненавистью, которую испытывали друг к другу сами студенты Академии и Университета.