Дипломатия наемника
Шрифт:
— Госпожа баронесса и графиня тут останавливалась, осталась очень довольна, — зачем-то сообщил Тормош, словно мне интересно, что здесь делали какие-то баронессы с графинями. Хотя, во всей Силингии лишь одна женщина носит сразу два титула — моя собственная супруга.
Но я отчего-то не помню этих апартаментов. Ну да, после уничтожения оборотней и Фионы, я просто заезжал сюда по дороге, а потом, уже вместе с женой, проследовал дальше.
— Да, милейший, а с кем играла в шахматы госпожа баронесса? — поинтересовался я. Уж это-то не велика тайна, а Тормош мог все видеть.Наверняка видел, потому что Кэйт училась играть
Владелец постоялого двора захлопал глазами, попытался пожать плечами, но наконец выдавил из себя:
— Со мной, господин граф.
Ну, ничего себе! Я думал, что мою жену научил играть в шахматы — и обыгрывать собственного мужа! — кто-то из людей повыше. А тут, простой трактирщик. Но и в трактирщиках нередко скрываются таланты.
— Простите, господин граф, я не знал, что мне нельзя играть с госпожой графиней и баронессой, — растерянно пробормотал хозяин. — Но ее милости и сиятельству было скучно, а однажды она увидела, как я играю с нашим официантом. Вот, госпожа Йорген и предложила мне пару партий. А потом мы уже играли каждый день. Прошу прощения, но супруга ваша очень умная женщина. Через неделю она меня обыгрывать начала, словно всю жизнь в шахматы играла. А когда сюда тангары от Совета старейшин прибыли, она обоих Димдашей обыграла. Тангары потом с вашей женой садиться за доску не захотели. Мол — стыдно это, если женщина обыграла.
Вот в чем в чем, а в том, что моя жена женщина умная, я никогда и не сомневался. Но гордиться этим пока не стану. По крайней мере, до тех пор, пока не отыграюсь.
— А ты молодец, — похвалил я трактирщика, потом спросил: — Сам-то, откуда шахматное искусство постиг? — Спохватившись, указал дядьке на табурет. — Садись, в ногах правды нет.
Трактирщик поотнекивался, но я его все-таки усадил. Не из любви или уважения к простолюдинам. Просто, если человек будет сидеть, то он расскажет больше, нежели в стоячем положении.
— Так я, господин граф, от отца своего обучен, — сообщил Тормош с некоторым самодовольством. — А мой старик — упокой его душу Зеленые Рощи, мастер был и на все руки, и по части шахмат. А в шахматы он обучился играть, когда у господина мага в учениках ходил. К магии батюшка неспособен оказался, да еще и мага обыграл, так тот его выгнал. По свету бродил, чем только не занимался. Ну, потом за ум взялся, денег скопил, но не хотел он в городе жить. Хотелось ему, чтобы и простор был, и чтобы дом свой. Вот, он здесь небольшой трактир открыл, а постояльцев все нет и нет. Если и ехал кто, то мимо. Сидели так с батюшкой, да игрой себя развлекали. Я батюшку своего в шахматы так ни разу и не обыграл, но кое-чему научился.
Трактирщик хитровато посмотрел на меня и спросил:
— А можно я вам кое-что интересненькое расскажу? Вы сразу поймете, какой мой папаша умный человек был. Только, я быстренько сбегаю, посмотрю — как там на кухне? А вы пока умойтесь с дороги, я вам служанку пришлю.
Меня заинтересовало — что за умный такой папаша и я кивнул. А служанка, словно подслушивала за дверью, потому что тотчас появилась с кувшином теплой воды и тазиком.
С дороги умыться — дело хорошее, молодец трактирщик. Целиком — это вообще здорово, но пока сойдет и по пояс. Еще бы служанка помоложе и посимпатичнеее, но ладно, я же теперь человек женатый и на служанок в трактирах не должен заглядываться.
Пока я приводил себя в порядок, явился и сам Тормош.
— Вот, господин граф, ужин готовится. Для господ будет мясное рагу с овощами, а для остальных — каша с мясом.
Усевшись, теперь уже без разрешения, трактирщик принялся за рассказ о своем батюшке — бывшем ученике мага:
— Так, сидим это мы как-то с батюшкой, скучно нам, а там уже и припасы скоро закончатся. Самим будет есть нечего, какие там постояльцы? Я батюшку спрашиваю — мол, а что делать станем, если совсем туго придется? Придется постоялый двор продавать, да кто еще купит? Верно, придется в город идти, работу искать. А коли не найдем, придется в разбойники идти, а что делать? Не милостыню же просить?
А батюшка, мудрая голова, говорит — мол, если собираешься идти в разбойники, так лучше идти сразу, не откладывая. Если оголодаешь, продашь все, так какой из тебя разбойник? Тебя же первый охранник с ног собьет. Нет, парень, в разбойники нужно сразу идти, пока силы есть. А потом мне батюшка такую затрещину отвесил, что я со скамейки свалился. А он — выбрось дурацкую мысль из головы. Те, кто в разбойники идет, долго не живут.
— То, что разбойниками не стали, хорошо, — усмехнулся я, хотя знавал я разбойников, которые годами выходили на промысел, а кое-кто потом умирал в собственной постели, в глубокой старости. Ну, это не для ушей трактирщика.
— И хорошо, что я в разбойники не подался, — кивнул Тормош. — У герцога Силинга с разбойниками разговор один — сразу на осину, без всякой жалости. А вот, после затрещины батюшки, как раз обоз господ тангаров пришел. Мы испугались, что их кормить надо, но они провизию с собой возят, а вот ихним лошадкам корм нужен. Ну, сено с овсом у нас оставалось, да и комнаты господа тангары заняли. Наутро рассчитались, а там уже и следующий обоз пришел. А теперь у нас постояльцы каждую неделю, а то и чаще. Вон, пришлось потратиться, новые пристройки ставить.
— Скажи-ка Тормош, а мимо тебя никаких странных людей не проезжало? — спросил я, не решаясь пока упоминать о мертвецах. — Скажу — трое всадников, на чалых жеребцах.
Тормаш задумался. Если всадники мертвые, то им точно нечего делать на постоялых дворах.
— А вот, странность такая, господин граф. Не знаю даже — стоит упоминать, или не стоит? Может, она вам и не нужна вовсе?
— Стоит, — кивнул я. — Ты рассказывай, что за странность, а я решу — нужная она или нет. Язык не переломится.
Трактирщик задумчиво почесал шевелюру, потом принялся излагать:
— С неделю назад это было… Ночью у меня кобельки начали лаять, их у меня двое. Я их с полгода назад завел, так, для остраски. Пусть у меня слуг и больше, чем раньше, но больше бабы, а собачки обо всем предупредят. Когда постояльцы здесь, я их на цепь сажаю, а когда никого нет — во двор выпускаю.
— Что-то я у тебя никаких кобельков не видел, — удивился я.
— Вот, то-то и оно, — вздохнул трактирщик. — Закопал я кобельков своих. Ночью вдруг залаяли, а потом затихли. Я решил — наверное зверь какой мимо пробежал, они и всполошились. А утром выходим — мать честная! Лежат оба кобелька за забором, оба дохлые. Увидели ночью что-то, из-за ворот выскочили — плохо закрыты были, да вот и сдохли. И холоднющие, словно их из снега вытащили. Колдовство это, магия злая.