Дипломаты (2 часть)
Шрифт:
Наступила пауза; видно, не просто было вести разговор: одному – начать, другому – поддержать.
– Вы были третьего дня на собрании в иностранном ведомстве, когда туда явились наши комиссары? – спросил Ленин.
– Был.
– И вы, конечно, знаете, как мы поставили вопрос? – Ленин взял ручку и легонько ударил по столу. – Всех, кто хочет служить Советской России, мы примем как равных… Именно так был поставлен вопрос?
– Да, именно так.
– И вы сказали вместе со всеми «нет»?
– Разумеется.
Ленин
– Сказали категорически?
– Да.
Ленин посмотрел в окно: там уже начинался рассвет, выступили контуры соседнего здания, белая полоска снега на крыше, невысокая мачта в, кажется, флюгер на ее вершине.
– А мог бы я вас спросить. Николай Алексеевич, – Ленин впервые так назвал собеседника, – мог бы спросить: почему?
Репнин взглянул вслед за Лениным в окно и там, дальше, за крышей соседнего дома, выше трубы, выше мачты, выше флюгера на ней, явственно рассмотрел купола Смольнинского собора, пока еще тусклые, но отчетливо прорисованные на бледном поле рассветного неба.
– Почему? – Наверно, Репнину явилось желание высказать этому человеку все, что сейчас думал. Сказать, что единственно, о чем он мечтает, это служить России, служить ее величию, чтобы навсегда ушли в небытие ее беды и несчастья – деревни, опустошенные сыпняком, поля, сожженные солнцем, сохи на полях, лучины в избах, чтобы канула в вечность эта дремучая тьма, которая, точно вода в половодье, вон как широко разлилась по России. Репнину хотелось высказать все это. – Почему? – повторил он и ответил одним махом: – Веры нет…
– Ну что ж. и на том спасибо.
Ленин встал. Возможность возразить собеседнику, сшибиться в споре прогнала усталость. Он дошел до окна, бросил в него быстрый взгляд, обернулся и пошел к Репнину.
Вы очень богатый человек?
Репнин смешался.
– Вы получили от могущественных предков нефтяные земли?
Репнин окончательно смешался – не ждал, что вопрос будет поставлен так прямо, с такой грубой, как ему казалось, прямотой.
Немного земли, отнюдь не нефтяной.
– Тогда что же вы защищаете?
Репнин качнулся в кресле.
Ленин не сводил с него глаз.
– Да, что вы защищаете, когда говорите нам «нет»? Сердцем, разумом, наконец, жизнью своей, какую истину?
Репнин вздохнул и посмотрел в окно и вновь увидел купола Смольнинского собора. Небо разгоралось позади них, и купола становились все объемнее. И, странное дело, вид этих куполов горячо стеснил грудь.
– Всегда, сколько помню себя… – сказал Репнин и запнулся. – Всегда… – продолжал он не без усилия, – отказывая себе во многом, разрешал одно – говорить правду.
– Я прошу вас об этом.
Самую жестокую и злую… правда всегда зла, – сказал Николай Алексеевич.
«Какая сила родила
– Я отнюдь не считал тот порядок жизни совершенным, но он был устроен людьми, которых я уважаю, устроен не вчера и не сегодня… – Репнин смотрел Ленину в глаза. – И я не могу признать нынешний порядок более справедливым только потому, что он утвержден силой.
– Сила не всегда синоним несправедливости! – бросил Ленин.
– Но вы принудили, вы… – произнес Репнин.
– Принуждение, к которому обратились мы, благо, – сказал Ленин и улыбнулся – он был непоколебим в своей жизнерадостности.
– Благо?
– Благо, – сказал Ленин и улыбнулся вновь. – Оно служит интересам большинства.
Теперь встал Репнин, он почувствовал, что этот невысокий человек с выпукло-сильным лбом и быстрым взглядом, непобедимо веселый даже в эту воинственно-суровую пору, очень хорошо понимал, что происходит в мире, верил в свою большую веру и, главное, знал, что надо делать, только он и знал сейчас во всем мире, во всем бесконечно просторном мире, что ему надлежит делать.
– Но вы повели за собой это большинство, не сказав ему всей правды. – Репнин на миг задумался, опустив глаза. – Вы не дадите ни земли, которую народ жаждет, ни мира, по которому народ исстрадался.
– Мы дадим ему и землю, и мир… Как вы относитесь к декрету о мире? Вы полагаете, это отступничество? – Ленин вернулся в свое кресло. – Кстати, о мире, – продолжал Ленин, он понимал, как труден для Репнина этот вопрос, и не настаивал на ответе. – Мы предполагаем предать гласности все тайные договоры. Никакая злоба врагов не остановит нас на этом пути. Пусть народ видит, зачем его гнали на убой. Нам необходимы совет и помощь человека, который знаком с правовыми нормами, знает тексты… – Ленину казалось, что Репнин помрачнел, но теперь он хотел досказать то, что начал. – Помогите нам в этом.
Репнин поднял глаза – за окном неярко, но все более зримо светились купола.
– Сказать вам «да», значит, отречься от прошлого и будущего, – ответил Репин.
– Прошлого – да, но не будущего.
Репнин забеспокоился.
– Простите, – произнес он дрогнувшим голосом и умолк: надо было набраться сил. – Но, быть может, вы меня приняли за кого-то иного? Я Николай Репнин, русский дворянин, вице-директор второго департамента Российского министерства иностранных дел… Вы не ошиблись?