Дипломаты в погонах
Шрифт:
Контрразведка докладывала, что Альбединский «сумел ловко расспрашивать об организации армии, о проходивших изменениях в огнестрельном оружии».
Доподлинно известно, что Петру Павловичу удалось завербовать очень ценного агента. Им был не кто иной, как личный ординарец французского императора. Он-то и передал российскому военному агенту чертежи нарезного оружия 12-го калибра, а также результаты его испытаний.
Не менее успешно вели разведработу и другие военные агенты — полковник барон фон Торнау в Вене, штабс-капитан гвардейской артиллерии Франкини в Константинополе и прибывший несколько позже в Неаполь полковник Гасфорд.
Однако в 1856 году
Что же хотел от такого «морского офицера» в Лондоне великий князь и морской министр? Да, собственно, желал он одного — «подробных сведений о всех новейших улучшениях по морской части.».
Константин Николаевич понимал: источником угрозы для России является Англия. Это в первую очередь она навязала кабальные условия Парижского договора, по которому Российская империя не могла держать флот на Черном море.
Однако и этого «британской владычице морей» было мало. Она выражала недовольство итогами Парижского договора и стремилась помешать возрождению России как военной и военно-морской державы. Оттого-то и нужен был в Лондоне «весьма образованный и весьма опытный морской офицер». И такой офицер нашелся.
Первым военно-морским агентом в столице Британии стал генерал-адъютант вице-адмирал Ефимий Путятин.
Когда Ефимий Васильевич попал на острова туманного Альбиона, ему исполнилось 42 года. Он был самым старшим и опытным из плеяды военных и военно-морских агентов. За плечами у Путятина были морской кадетский корпус, служба мичманом на фрегате «Крейсер».
Куда только не бросала судьба Ефимия Путятина — на Балтику, на корабли Средиземноморской эскадры, на Черноморский флот.
Ко времени приезда в Лондон Путятин имел опыт не только кораблевождения, но и дипломатии. В 1842 году он возглавлял русскую дипломатическую миссию в Персии. Успех ее был широко известен. Путятин и его соратники добились для России отмены ограничений на торговлю и наладили пароходное сообщение на Каспийском море.
Через десять лет Путятину поручили возглавить русскую миссию в Японии. Надо было установить дипломатические и торговые отношения со Страной восходящего солнца. Результат «путятинской» миссии — первый русско-японский договор 1855 года.
Он и после возвращения из Лондона вновь возглавит дипмиссию на Дальнем Востоке и заключит Тяньцзуньский трактат с Китаем.
Путятин вновь появится в Лондоне в 1858 году в том же качестве военно-морского агента Российской империи.
В 1860 году военно-морским агентом при российских посольствах в Италии, Великобритании и Франции станет контр-адмирал Григорий Бутаков. К тому времени Григорий Иванович был достаточно известным и любимым во флоте офицером. Он командовал тендером «Поспешный», фрегатом «Владимир», участвовал в героической обороне Севастополя, отличился при обороне Малахова кургана. Занимал высокий пост начальника штаба Черноморского флота, был губернатором Николаева и Севастополя.
Контр-адмирал Бутаков прославился как ученый и теоретик военно-морского искусства. Он составил «Свод морских сигналов», создал труд, отмеченный Российской академией наук, — «Новые основания пароходной тактики».
Морской офицер Иван Лихачев в один из периодов своей службы
Кроме Англии, Франции и Италии с 1872 года Россия будет назначать своих военно-морских агентов и в Австро— Венгрию. Первым таким агентом в этой стране (а также по совместительству в Италии)станет адмирал Иван Шестаков.
Жизнь и служба Шестакова в чем-то похожа на жизнь своих предшественников. Военно-морским агентом он стал достаточно поздно — в 52 года. До этого служил адъютантом у командующего Черноморским флотом адмирала М. Лазарева, командовал тендером «Скорый», вместе с адмиралом Бутаковым составлял первую лоцию Черного моря, руководил Средиземноморской эскадрой, а после возвращения из заграничной командировки был назначен на высокий пост управляющего морским министерством.
В заслугу Ивану Алексеевичу ставится то, что он смог добиться утверждения 20-летней программы (1883–1903 гг.) кораблестроения, по которой в России был построен океанский броненосный флот.
В 60-е годы произошло и еще одно важное событие, узаконившее пребывание за рубежом в составе дипломатических миссий военных и морских агентов. Мировое сообщество официально признало их статус и распространило на агентов все привилегии чиновников дипкорпуса.
Нельзя не отметить, что в ходе милютинских военных реформ в армии была восстановлена централизованная система разведки. 27 сентября 1863 года император Александр II утвердил на два года «Положение и штаты Главного управления Генерального штаба». С этого дня в России вне зависимости от организационно-штатных мероприятий, изменений названия и даже общественно-политического строя будут действовать центральные органы военной разведки, а за рубежом работать военные и морские агенты при российских дипломатических представительствах.
Руководят сетью военных разведчиков два органа — военно-ученое и азиатское отделения Главного управления. Позже, поскольку «Положение» было временным, принятым на два года, военно-ученое отделение станет военно-ученым комитетом.
Азиатское отделение в 1867 году будет переименовано в азиатскую часть, и на нее возложат весь комплекс разведзадач азиатского региона. Через два года часть переименуют в делопроизводство. В нем «сосредотачиваются дела, касающиеся военных округов Кавказского, обоих Сибирских, Оренбургского и Туркестанского».
Что же касается военно-морского флота, то за годы реформ и там произойдут большие изменения. В 1856 году в России создается Кораблестроительный технический комитет. В его функции входило планирование и рассмотрение программ строительства судов. Естественно для комитета были очень важны сведения о военном кораблестроении иностранных государств, вооружении и технических средствах их флотов.
В 1856 году на Морской ученый комитет возлагаются задачи по развитию «мореходных и вспомогательных наук, для совершенствования морских сил», в свою очередь Кораблестроительный технический комитет должен был отслеживать все «улучшения по технической части кораблестроения» как в России, так и за рубежом.