Дипломаты в погонах
Шрифт:
Словацкое восстание стало костью в горле фашистов. Отряды повстанцев перерезали тыловые коммуникации гитлеровской армии. Но более всего приводил в бешенство Гитлера яркий заразительный пример словаков, которые посмели повернуть оружие против своих бывших грозных союзников.
Генерал СС Готлиб Бергер обещал фюреру, что покончит с восставшими за три-четыре дня. Однако у него ничего не вышло. Да, мощные удары фашистской авиации, артиллерии при поддержке танковых подразделений нередко ставили партизан в сложное положение. Но борьба продолжалась.
Машины,
У этого офицера непростая судьба. До недавнего времени он служил в штабе сухопутных войск словацкой армии. Но теперь призвал армию повернуть оружие против фашистов и объявил частичную мобилизацию.
Скрипка-Студенский представился командующему и передал слова маршала Конева.
— Мы рады приветствовать первого посланца героической Красной армии, которая откликнулась на зов нашего восстания, — сказал Голиан.
С этого взаимного приветствия и началась работа. Майор Скрипка рассказал о цели и задачах своей группы, командующий ввел его в обстановку. Голиан говорил на словацком языке, и Скрипка поймал себя на мысли, что вполне понимает подполковника.
После этого было знакомство с начальником штаба повстанческой армии майором Юлиусом Носко. Чувствовалось, на плечах начштаба лежит тяжесть всех боевых забот, и потому он выглядел усталым.
Голиан поручил майору Носко своевременно снабжать группу Скрипки сводками разведывательной и оперативной обстановки и оказывать всяческую помощь.
В этот день майор Скрипка отправил свою первую радиограмму маршалу Коневу. Связь между руководителем повстанческой словацкой армии и руководством 1-го Украинского фронта была установлена. Казалось бы, все обстоит самым лучшим образом. Однако Иван Иванович воевал не первый день и помнил старую русскую пословицу: «Жалует царь, да не жалует псарь». Так оно, собственно, и вышло. Если командующий и начштаба приняли его радушно и по-доброму, то, например, исполняющий обязанности начальника оперативного отделения майор Вишневский, судя по всему, был не очень рад появлению в их резиденции советского офицера.
Холодно встретил Ивана Ивановича и его коллега — офицер связи эмигрантского правительства в Лондоне Ярослав Кроткий. Таким образом, с первого дня пребывания Скрипка на практике убедился в сложности и противоречивости обстановки не только в войсках, но даже здесь, в штабе восстания. Так без раскачки началось врастание Скрипки в армейский коллектив коллег-словаков, с которыми ему предстояло работать.
Однако он и не подозревал, что значит быть первым и единственным представителем Красной армии. Его обязанности расширялись с каждым днем. Иван Иванович был и офицером связи командующего 1-м Украинским фронтом, и дипломатом, и авиационным инженером. Кроме того, естественно, он оставался офицером разведки.
Напомним, группа Скрипки высадилась на аэродроме «Три дуба» 6 сентября 1944 года. Этот день ушел на представление командующему, знакомство с офицерами штаба, а уже в два часа ночи 7 сентября ему позвонил Голиан. Оказывается, советского представителя желал видеть сопредседатель словацкого национального совета (СНС) Кароль Шмидке. Он только что возвратился из Москвы и ждал Скрипку у себя в шесть утра.
Разумеется, Иван Иванович доложил, что будет в назначенный час, хотя в этот день он собирался с Голианом выехать на фронт в действующую армию. Поездку пришлось перенести на более поздний срок.
Поспать в ту ночь так и не удалось. Стал думать о встрече с совершенно незнакомым государственным и партийным деятелем Каролем Шмидке — о чем ему доложить, какие вопросы он задаст, сможет ли на них ответить майор Красной армии, ведь он не дипломат и не политик. Но в пять утра он уже был на ногах, начистил обувь, подшил свежий подворотничок к гимнастерке, побрился. Автомобиль, который выделил ему Голиан, уже стоял у подъезда. Шмидке ждал Скрипку в здании центрального комитета компартии Словакии, которое располагалось недалеко от штаба армии.
Несколько минут езды, и он уже в кабинете Шмидке. Разговор длился полтора часа. Шмидке рассказал много полезного, например о характере восстания, о политических силах, о месте армии и партизанского движения, о роли коммунистов в антифашистском выступлении словаков. Беседа получилась весьма познавательной.
Через несколько дней после их встречи Кароль Шмидке возглавит главный штаб партизанского движения Словакии.
А в 9 утра Иван Скрипка и командующий Ян Голиан выехали в войска. В первые дни пребывания в Банска-Бистрице майор размышлял: надо ли ему мотаться по фронтам? И вскоре пришел к выводу, что надо: иначе как он будет уверен в тех данных, которые сообщает в штаб фронта? Тем более маршал Конев напутствовал: зовут — иди. А его звали.
В этот день они поехали по горным дорогам через Гарманец, Вельку, Фату в Турчанскую долину, далее в Святи-Мартин и в Прископу.
В Прископе располагался командный пункт северо-западной группировки восставших. Их встретили командир группировки подполковник Эмиль Перко и его заместитель Илья Деретич. Они доложили о том, что против карателей дивизии СС «Татра» ведут упорные бои подразделения партизанских бригад Штефаника и Яношика, французского отряда. Солдаты и партизаны воюют хорошо, но преимущество противника большое — у них танки, артиллерия, авиация.
Выслушав командиров, Ян Голиан сказал:
— Хочу увидеться с Петром Величко. В чем нуждается его бригада?
Вскоре прибыл Величко.
— Потери в последнем бою — 29 убитых, 41 раненый, — доложил он. — Бойцы сражаются героически. Артиллерийским огнем нам помогает майор Доброводский, а вот с авиацией и танками совсем плохо. У эсэсовцев сотни новейших танков. Однако мы применяем зажигательные бутылки. Смельчаки есть, хотя их не много.
— Понимаю, — сказал Голиан, — против вас воюют опытные каратели с отличным вооружением. Но надо держаться, чтобы не пропустить врагов к сердцу восстания.