Директор

Файндер Джозеф

– Как ты и говорил.

– Да, но такой наглости даже я не ожидал. Полицейские могли бы поинтересоваться этими съемками хотя бы для вида… Ну вот!

На мониторе появилась цветная фотография тощего долговязого мужчины в очках. Эдди пару раз щелкнул мышью, и изображение человека увеличилось. Ему было лет шестьдесят, у него было изборожденное глубокими морщинами лицо и маленький рот с плотно сжатыми губами. Его седые волосы были коротко подстрижены, а глаза казались неестественно большими за линзами очков в черной оправе.

У Ника бешено забилось сердце. Эдди еще пару раз щелкнул мышью. Теперь лицо мужчины

занимало собой большую часть монитора. Разрешение было неплохим. Лицо было довольно четким.

– Узнаешь?

– Нет.

– А вот он тебя знает.

– Не сомневаюсь… А он что, просто взял и вошел в ворота? Ничего себе охрана!

– Нет. Он перелез через забор в лесу. Там тоже стоят камеры. Они срабатывают от датчика, реагирующего на движение. Но при этом сигнализация не включается. А то она постоянно срабатывала бы от белок, крыс, ежей и прочей гадости. Но камеры-то все равно снимают!

– Отлично! Кто это?

– Его зовут Эндрю Стадлер.

Ник пожал плечами.

– Я ограничил поиск уволенными по сокращению мужчинами в возрасте пятидесяти лет и старше. Особенно теми, которые не нашли другой работы… Я целое утро рассматривал на мониторе их рожи! У меня от них уже глаза на лоб лезут! Но ведь это же моя работа. Не зря же мне здесь платят такие большие деньги!

Эдди дважды щелкнул мышью, и рядом с изображением, снятым камерой, появилось окошечко с другой фотографией. На ней был тот же мужчина, хоть и намного моложе. Те же очки в тяжелой черной оправе, те же увеличенные линзой глаза, те же сжатые губы. Под фотографией стояло имя «Эндрю М. Стадлер». Там же значились номер карточки социального обеспечения, дата рождения, номер сотрудника корпорации «Стрэттон» и дата приема на работу.

– Его сократили? – спросил Ник.

– В известном смысле. Его вызвали на собеседование по вопросу сокращения, а он уволился по собственному желанию. Ну и, конечно, не забыл сказать: «И это после всего того, что я сделал для этой фирмы!» и «Пошли вы все, знаете, куда!..» и все такое прочее.

– Но ведь я его даже никогда не видел, – пожал плечами Ник.

– А ты что, часто заходил в модельный цех?

В модельном цеху небольшая бригада рабочих – слесарей, сварщиков и столяров – изготавливала прототипы новых стрэттоновских изделий в количестве двух-трех экземпляров по эскизам и чертежам стрэттоновских дизайнеров. Рабочие модельного цеха всегда казались Нику странными. Все они раньше работали на поточном производстве, прекрасно знали свое дело и вообще были мастерами на все руки, но при этом были нелюдимыми и очень придирчиво относились к результатам собственного труда.

– Эндрю Стадлер, – медленно проговорил Ник, изучая личные данные уволенного сотрудника. – Сколько же он у нас проработал? Тридцать пять… Нет! Тридцать шесть лет!

– Вот именно. Начал сборщиком на старой линии по производству картотечных шкафов. Потом ему повысили квалификацию, и он стал работать в одиночку на заводе по производству стульев. Чинил бракованные изделия, которые туда возвращали. Он упорно отказывался работать на современных конвейерных линиях. Якобы потому, что его бесила музыка, которую включают там другие рабочие. Все время ругался с мастерами. В конце концов, они от него отстали, и он работал сам по себе. Когда пять лет назад в модельном цеху появилась вакансия, он подал заявление

о переводе туда, и мастера были только рады от него избавиться.

Еще пару раз щелкнув мышью, Эдди Ринальди нашел характеристику Стадлера. Ник наклонился к монитору, стараясь разобрать мелкие буквы.

– А это что такое? Госпитализация? По какой причине?

– Стадлер сумасшедший! Маньяк! У него не все дома! Его время от времени отправляли в нашу психиатрическую клинику! – развернувшись к Нику в его же собственном кресле, пояснил Эдди.

– Боже мой! С каким диагнозом?

– Шизофрения. И каждые два года он бросал принимать лекарства, которые ему там прописывали, ну и, сам понимаешь!..

Ник с трудом перевел дух.

– Но и это еще не самое страшное, Ник. Я связался с полицией Фенвика. Оказывается, лет пятнадцать назад Стадлера задержали по подозрению в убийстве семьи, жившей от него через дорогу.

– Ну и?.. – У Ника по спине побежали мурашки.

– Что «ну и»? Это были его соседи. Семья по фамилии Струп. Они иногда приглашали его, чтобы он им за деньги что-нибудь чинил. Он же, видишь ли, был мастер на все руки! А потом эти Струпы, наверное, поссорились со Стадлером, или косо на него посмотрели, или не знаю что… Короче, однажды ночью в подвале их дома образовалась утечка газа, кто-то чиркнул спичкой или что-то в этом роде, и весь дом взлетел на воздух.

– О Господи!

– Так и не удалось доказать, что это было – несчастный случай или умышленное убийство, но полиция была уверена в том, что этот шизофреник и поджарил своих соседей. Но доказать ничего не удалось, и его отпустили… Ник, это очень опасный безумец!.. И вот послушай еще одну вещь. Все еще хуже, чем кажется. У этого придурка есть пистолет.

– Что?!

– В полицейском архиве мне нашли копию регистрации оружия на его имя. Двадцать лет назад он купил себе пистолет. А никаких данных о том, что он его продал, нет.

– Надо немедленно конфисковать у него оружие!

– На каких основаниях?

– Но если он опять приблизится к моему дому!..

– Тогда его могут арестовать за вторжение на чужую собственность. И все. Как ты докажешь, что он влезал к тебе в дом?.. А за вторжение его оштрафуют и выпустят. Думаешь, это остановит сумасшедшего, среди бела дня выпустившего кишки твоей собаке?

– Черт возьми, Эдди! У нас же есть кадры, на которых стоят дата и время. То есть понятно, что он перелез через забор, за которым я живу, примерно тогда, когда убили собаку. Еще есть нож, которым ее убили. На нем могли остаться его отпечатки. Наверняка можно доказать, что это он убил Барни!

– Попробовать можно, но вот кто этим будет заниматься? Разве ты не понял, что местная полиция для тебя и пальцем не пошевелит?

– Так как же их заставить работать?

– Надо как следует на них надавить. Но и в этом случае они не сразу зашевелятся, а для начала сделают вид, что действовали правильно… А тем временем нам надо отпугнуть этого маньяка. Когда полиция наконец возьмется за дело, нам уже не придется вмешиваться, а пока нам самим нужно защищать твоих детей.

– Хорошо, – немного подумав, ответил Ник. – Но я не хочу потом оказаться крайним. Короче, прошу не бить и не калечить этого Стадлера. Надо просто добиться, чтобы его с концами упрятали в сумасшедший дом или куда-нибудь в этом роде.