Директор
Шрифт:
– Так может, у него только четыре ствола?
– Вот послушай, – с важным видом продолжал Багби. – В одном сейфе два ствола и в другом – два. Но по пыли видно, что в каждом сейфе было еще по одному пистолету, которые оттуда недавно убрали… Думаю, один из них как раз тот, из которого застрелили Стадлера.
– А другой?
– Не знаю. Наверное, просто не был зарегистрирован.
Одри уже направилась было к своей кабинке, когда ей в голову пришла одна мысль.
– А вы не предупреждали Ринальди об обыске?
– Что ты
– Откуда же он тогда узнал, что надо прятать незарегистрированное оружие?
– Вот и я удивляюсь!
– Коновер знал, что мы едем к нему с обыском, – сказала Одри, – и сказал об этом Ринальди. А Ринальди сразу понял, что мы можем в любой момент заявиться и к нему.
– Очень может быть, что все именно так и произошло, – немного подумав, согласился Багби.
Одри получила электронную почту от Кевина Ленегана из криминалистической лаборатории. Кевин просил ее зайти к нему.
Все техники из криминалистической лаборатории осматривали места преступлений, но некоторые из них имели узкую специализацию. Например, Коопманс мог обнаружить отпечатки пальцев на самых сложных поверхностях. Майкл умел восстанавливать сточенные номера на оружии. Джоан и Бриджит могли почти мгновенно подготовить улику для демонстрации в суде, составить любую карту по материалам аэрофотосъемки или изобразить любую самую заковыристую диаграмму.
К Кевину же обращались за поиском информации на цифровых и магнитных носителях. А обращались к нему за этим так часто, что он практически не выходил из лаборатории, где сидел, погрузившись в созерцание нечетких, расплывчатых изображений, полученных во время ограблений стационарными видеокамерами или снятых бортовыми видеокамерами патрульных полицейских автомобилей, автоматически включавшимися при срабатывании мигалок и сирены.
Кевин был тщедушным тридцатилетним мужчиной с редкой бородкой и длинными сальными волосами, оттенок которых Одри затруднилась бы определить, потому что никогда не видела их чистыми.
На рабочем столе перед Кевином лежало черное записывающее устройство установленной в доме Коновера сигнализации. Сейчас этот черный ящичек был подключен к компьютерному монитору.
– Привет, Одри, – сказал Кевин. – Здорово ты его напугала!
– Кого? – невинно спросила Одри.
– Коновера. Бриджит рассказала мне, как ты придумала про гильзу. Не думал, что ты такая хитрая!
– Внешность обманчива, – скромно потупила глаза Одри. – А как у тебя дела?
– Я не совсем понимаю, что здесь должно быть записано, – сказал Кевин. – Если тебе нужно убийство, здесь его нет.
Разумеется, Одри не ожидала, что убийство Стадлера будет раскрыто так просто, но все равно немного расстроилась.
– А что там есть? – спросила она.
– Примерно двадцать дней по небу бегут облака. День сменяет ночь, а ночь – день. Гаснет и загорается электрическое освещение. В один прекрасный день мимо дома прошмыгнули два оленя. Каждый день приезжают и уезжают автомобили. Отец, дети, их друзья и так далее ходят туда-сюда. Что мне нужно среди всего этого обнаружить?
– Меня устроил бы убийца с пистолетом.
– Увы, такого не обнаружено.
– Если бы убийство произошло в поле зрения камер, соединенных с этой коробкой, оно было бы в ней записано? – спросила Одри, показывая пальцем на черный ящик.
– Безусловно. В этой коробке жесткий диск фирмы «Макстор» емкостью сто двенадцать гигабайт. Он соединен с шестнадцатью камерами, настроенными на запись со скоростью семь с половиной кадров в секунду.
– А может быть так, что на нем чего-то не хватает?
– Как это «не хватает»?
– Ну не знаю. Может, с него что-нибудь стерли?
– Насколько я понимаю, с него ничего не стирали.
– А три недели записи с такой скоростью занимают много места на жестком диске этой емкости?
– В общем-то, да, – ответил Кевин с некоторым уважением в голосе. – Если бы запись велась непрерывно, этот диск полностью заполнялся бы каждые три дня. Однако камеры начинают запись, только когда засекают движение, поэтому диска хватает надолго.
– Значит, камеры начинают запись в тот момент, когда датчик определяет движение?
– Не совсем. Никакого датчика на самом деле нет. Программа непрерывно анализирует изображение, поступающее с камер, и начинает его запись только в том случае, если расположение определенного количества пикселов изменяется.
– А когда диск наполняется, новое изображение записывается поверх старого?
– Совершенно верно.
– А не может быть так, что поверх нужного мне изображения уже записалось новое?
– Насколько я понял, тебя интересует ночь шестнадцатого числа. Она тут записана.
– Меня интересует все, начиная с позднего вечера пятнадцатого числа и до пяти утра шестнадцатого. Сигнализация сработала в два часа ночи. Поэтому важнее всего то, что произошло около двух часов, а именно, в два часа семь минут.
Кевин повернулся на металлическом стуле и взглянул на монитор.
– Увы, – сказал он. – Запись начинается позже. В три часа восемнадцать минут ночи шестнадцатого числа.
– Но ведь сигнализацию поставили пятнадцатого числа! Неужели она не работала пятнадцатого числа днем или хотя бы вечером?
– Откуда я знаю? Но факт остается фактом. Запись началась шестнадцатого числа в три часа восемнадцать минут ночи. Примерно через час после того времени, которое тебя интересует.
– А то, что было раньше, не могли стереть?
– Признаков этого нет, – сказал Кевин. – Просто запись начинается тогда, когда я сказал.
– Но ведь предыдущую запись просто могли полностью стереть, да?
– Взять и стереть?.. Ну да. Наверное, могли. То есть это мог сделать человек, знакомый с этой системой.