Дирижер
Шрифт:
Санат маленькими глотками опустошил термос. Горло прогрелось, грудь распирало от прилива энергии.
Игра еще продолжалась, а болельщики стали покидать стадион. Людские ручейки с широкой трибуны стекались к одной каменной лестнице, окаймленной высокими железными перилами. Перед игрой растоптанный снег растаял, но к ночи мороз усилился, и ступени частично заледенели.
Санат услышал, как убийца направился к выходу с арены, и начал действовать. Он набрал в легкие воздух, расправил плечи, запрокинул голову и тихо зашипел. Поначалу можно было различить его слова:
– Шагайте,
Постепенно низкий голос перешел в одно непрерывное «шааа», а потом и вовсе стал не слышен. Грудь Саната вздымалась, его рот открывался, а натужное выражение лица подтверждало, что парень неистово, но беззвучно кричит. Его усилия удесятерились, когда на каменной лестнице появился враг. К этому моменту толпа уже ощущала нарастающую тревогу. На лицах болельщиков появился испуг, их подгонял безотчетный страх. Люди спешили покинуть опасное место.
Санат с детства постиг истину: музыка, шумы и звуки влияют не только на настроение и эмоции, но на сердцебиение, дыхание, ритмы тела. Музыка может привести в состояние восторга, а может повергнуть в уныние, вселить тревогу. Самые низкие шумы порождают страх. И Санат продолжал источать неслышимые волны панического ужаса.
Внешне он выглядел худым слабаком, но невидимая сила его голоса подгоняла страхом огромную толпу. В Сочи музыканты из ресторана скорее в шутку, чем в серьез назвали его Дирижером. Санат не возражал. Именно дирижер определяет темпы, замедления и ускорения в музыке, задает нерв произведения и решает, где будет кульминация.
Сейчас он дирижировал толпой, как оркестром. Прелюдия закончилась, толпа разогрета и подвластна одной ноте – необъяснимому страху. А теперь кульминация – сольная партия! Дирижер сконцентрировал выплеск энергии на человеке за спиной своего врага. И тот рванул вперед, сломя голову. Так и произошло. Буквально.
Гонимый ужасом болельщик закричал, сбил убийцу, перелетел через него и сломал себе шею о каменную ступеньку. Его крик оборвался одновременно с хрустом шейных позвонков.
И началась паника. Народ стремился вперед, толкался, поскальзывался, падал и давил друг друга. Хрустели ребра, глаза вылезали из орбит, сдавленные люди не могли вздохнуть и умирали от удушья на свежем морозном воздухе.
Дирижер мог посчитать погибших по числу остановившихся сердцебиений. Но прислушивался лишь к одному сердечному ритму – подлому сердцу своего врага. Тот был еще жив.
Глава 2
Четырьмя месяцами ранее
В середине июня 1982 года, когда ласковое солнце щедро баловало курортный Сочи жаркой погодой, в статусную гостиницу «Жемчуг» вошла супружеская пара: молодой человек и беременная женщина.
Все-таки они пришли, с сожалением констатировал Санат Шаманов. Он находился в смежном корпусе в помещении ресторана, не мог видеть вошедших, но слышал каждое их слово, поступь шагов, шорохи движений.
Дама-администратор за стойкой приема наметанным глазом оценила гостей. Одеты в модные фирменные
Лицо старшего администратора несколько портила выпуклая родинка на щеке. Она холодно взирала на гостей из-за таблички «Свободных мест нет», ожидая нездорового внимания к своему дефекту.
Однако гость широко улыбнулся и одарил ее теплым взглядом:
– Здравствуйте! Вашему Хозяину про нас Эльдар Рязанов вчера звонил.
Дама приподняла брови, выражая заинтересованность. Знаменитого режиссера ведущего «Кинопанорамы» Эльдара Рязанова знала вся страна. Приезжая в Сочи, режиссер не раз останавливался в «Жемчуге». А вот Хозяином почтительно величали директора гостиницы Рудольфа Матвеевича Портновского. О неофициальном имени директора знали лишь посвященные.
– О! А вы кто, простите? – вежливо поинтересовалась администратор.
– Антон Самородов, кинооператор Эльдара Александровича. – Молодой человек выложил паспорт. – Только что закончили съемки нового фильма. Приехали с женой отдохнуть.
– Новый фильм Рязанова? Как «Ирония судьбы» или «Служебный роман»?
– Лучше. В главных ролях Гурченко и Басилашвили, – поделился тайной, почерпнутой из журнала «Советский экран», обаятельный гость. – Кстати, у вас очень выразительные глаза. Мы часто привлекаем непрофессионалов для эпизодов. Буду иметь вас в виду.
– О! – Глаза дамы благодарно вспыхнули. Она сверилась со списком гостей по блату, полученным от директора, нашла фамилию Самородова и услужливо спросила: – Вам люкс или полулюкс?
Предложить «стандарт» видному гостю администратор посчитала неуместным. Самозваный кинооператор по-свойски махнул рукой:
– Я же не мэтр Рязанов. Полулюкс достаточно.
Дама за стойкой переключила внимание на беременную, пристально всматриваясь в лицо с восточным разрезом глаз – уж не актриса ли перед ней?
– Ваш паспорт, пожалуйста.
Молодая женщина, привыкшая к спектаклям мужа при заселении, молча протянула документ. В отличие от привередливых девушек ей нравилась своя фотография в паспорте, на ней она была без шрама на щеке, по сравнению с которым родинка администратора – пикантная прелесть. Вместе с жутким шрамом от ожога она избавилась от грязного прошлого.
Вот уже два года она не певица Сана Шаманова и не агент с оперативным псевдонимом Вокалистка, а Александра Марковна Самородова, законная жена Антона Самородова. Замужество и смена имени ознаменовали новый период ее жизни. Для всех Вокалистка погибла. Агента, работавшую на госбезопасность, больше нет. Сана стала другой, но ее дар никуда не делся. Она может слышать тайные разговоры сквозь стены, улавливать тихие звуки с большого расстояния и непринужденно подделывать любые голоса независимо от пола и возраста.