Дис
Шрифт:
Антон поднес руки к своим щекам. Да, действительно, теплые, даже горячие. И что же, он теперь может ими лечить? Не верилось ему как-то. Нужно было как-нибудь попробовать при случае. Хотя, конечно, сама Люн вряд ли могла его обманывать. Ведь даже та, мертвая женщина ночью, которая попыталась его задушить, такая холодная и скользкая, тоже пострадала от его рук.
– Вон она прямо как к стене отлетела, даже след остался. А ведь я ее не сильно-то и ударил. А она мало того, что неживая была, так все равно силу почувствовала. И тепло. А потом свечки испугалась, тоже горячей. И за шкаф спряталась, а до этого по потолку ползала…
Антон посмотрел на Люн. Он и сам не заметил, как разговорился вслух и невольно выболтал ей кое-что из того, что произошло этой ночью. Но ведь он так не хотел
– Люн, прости, – попытался он все исправить, – этого ничего не было. Это я просто так, – мысли вслух. Не видел я эту женщину, не трогал ее. Да она… да я… да ее вообще здесь не было. Она…
Но девочка его уже не слушала. Она немного отодвинулась прямо на стуле поближе к окну и словно бы вжалась в его спинку. Лицо ее в тот момент будто окаменело и, несмотря на легкую флуоресцирующую прозрачность, побледнело. Нижняя ее губа слегка дрожала, а маленькая ручка невольно потянулась ко рту, словно в отчаянной попытке сдержать крик. Так она и сидела примерно с минуту, а потом молча встала, повернулась и подошла к окну. Антон сразу догадался, что Люн собралась уходить.
– Нет, – едва не закричал он, – нет, прошу, выслушай меня! Я не хотел тебя пугать всеми теми ужасами, что были ночью. Просто как-то само вырвалось. Да ты, может, и не веришь, что та женщина действительно тут была. Да ты глянь только. Вот, – Антон подбежал к своей кровати и развернул простынь. – Вот, смотри, видишь, следы грязные. А вон там еще, на стене, где она… та пропала, тоже след остался, белый. И на потолке наверное, тоже должны быть следы. Люн, не уходи!
– Я столько лет искала того, кто увидит меня, – тихим и ровным голосом произнесла девочка даже не оборачиваясь. – Я просмотрела миллионы людей. Везде бывала, все видела. Изучила море записей о Земле и прослушала тысячи часов информационных курсов. Я верила, я всего лишь одна изо всей нашей цивилизации верила, что вы все-таки, что-то можете. Пусть даже не сейчас, пусть когда-нибудь потом. Но сможете. И видеть и понимать. Я ждала. Я так долго ждала этого момента. Мечтала как о счастливом дне, что вы говорите со мной, видите меня и не отправляетесь как неразумные животные на эту бойню, на Арон. И вот, спустя столько лет я наконец нашла тебя. И ты мог меня видеть, и говорить со мной. Понимать все. И ты ведь совсем неплохой человек, Антон, – она неожиданно назвала его по имени, как будто бы знала – добрый и умный. Ты умеешь слушать и понимать, воспринимать новое. А сейчас я потеряла тебя. Утратила навсегда, потому что ты безумен. И не спорь, и не говори ничего. Я просто не могу тебя больше ни видеть, ни слышать, – Люн по-прежнему говорила повернувшись лицом к окну. – Забудь обо мне, пожалуйста, а я… я тоже постараюсь. И не надо прощаний. Вы люди, похоже, и вправду должны по-настоящему сойти с ума, чтобы прозреть. Все, это конец, я ухожу.
После этих слов девочка плавно прошла сквозь стену комнаты, где было окно. Потом громко свистнула, и опять, как и в прошлый раз откуда-то с неба камнем спикировало вниз и приземлилось рядом с ней все то же крылатое чудище. Но на этот раз Люн не запрыгнула на него сразу. Она еще некоторое время стояла рядом с этим «птеродактилем» и гладила его по спине и шее. А затем влезла на него, поднялась в воздух и, не произнеся ни единого слова, неспешно скрылась где-то за деревьями.
Антон же молча провожал ее взглядом. Доказывать ей что-то было бесполезно, он и сам это понимал. Ведь та ночная история была действительно больше похожа на бред сумасшедшего, чем на рассказ нормального человека. И Люн, наверное, правильно сделала, что вот так все порвала. Уж слишком тяжело это было для них обоих. А в таких случаях лучше резать сразу. Пусть это и больно, пусть по живому, но зато и не мучиться долго. А больно-то было. Так больно, что Антон, едва не скрючившись, как и в тот прошлый раз, когда впервые увидел свет, медленно подошел к своей кровати и, плашмя рухнув на нее, тихо завыл. Так он лежал долго. Час, два, а может и дольше, он забыл тогда о времени. Это продолжалось до тех пор, пока абсолютную тишину его старого деревенского дома не разрезал дребезжащий, резкий и как казалось, страшно громкий звук. Кто-то звонил ему в дверь.
12. Опять на работу?
Антон с трудом поднялся и медленно, шаркая босыми ногами по полу, прошел к двери. Но, еще выходя из кухни, он уже увидел через зашторенное тюлем окно терраски, что на асфальтовой дороге, напротив его дома был припаркован чей-то автомобиль. Машина была новой, красивой и явно дорогой. «Интересно, – подумал Антон про себя, – кого это еще черт принес в такой день». После чего отпер дверь и в немом изумлении замер на месте как вкопанный. Перед ним стояла Наталья Сергеевна.
Женщина выглядела чудесно, особенно в лучах мягко подсвечивающего ее изящный силуэт послеполуденного солнца. Впрочем, секретарша шефа всегда отличалась довольно изысканным вкусом, хотя, возможно, и немного странным. Но сегодня Наталья Сергеевна постаралась действительно на славу. Длинное, почти в пол нежно-розовое платье в цветочек. Коричневая жилетка, сделанная из какого-то грубого, чуть ли не медвежьего меха, тонкий шифоновый шарфик и замшевые, на высокой тупоносой платформе фиолетовые туфли. Все это являлось весьма удачным дополнением естественной, хотя и не слишком утонченной ее красоты. Антон посмотрел на это чудо природы и, невольно улыбнувшись, отошел немного назад, пропуская неожиданную посетительницу к себе в дом. Сам-то он был одет весьма прозаично: в светлых джинсовых брюках да в старой, сильно растянутой бледно-оранжевой футболке. Но Наталья Сергеевна ничего не сказала по поводу его внешнего вида, а быстро и даже не разуваясь прошла через кухню в коридор, а за ним и в большую комнату, где и уселась на тот самый стул, на котором еще совсем недавно сидела Люн. Она с интересом разглядывала это убогое холостяцкое жилище, в котором оказалась и все так же молчала. Антон заговорил первым:
– Здравствуйте Наталья Сергеевна, – произнес он с каким-то особенным трудом и чуть склонив вперед голову.
На это Наталья Сергеевна ничего ему не ответила, а только продолжила спокойно, видимо все еще не до конца свыкнувшись с обстановкой, осматриваться по сторонам. Наконец это ей явно надоело и она сосредоточенно посмотрела на Антона. А тот, немного растерявшись и словно даже и не зная куда себя деть, начал ходить по комнате, пытаясь хоть как-то прибраться или хотя бы распихать по углам разбросанные здесь и там вещи. Процесс уборки занял у него несколько минут, после чего он еще раз окинул комнату придирчивым взглядом и, ловко свернув в рулон свою многострадальную постель, уселся на кровати. Он был теперь явно доволен полученным результатом, отчего даже немного попрыгал на месте. Пружины под ним слабо заскрипели.
– Ну замечательно, – наконец проговорила Наталья Сергеевна, приветливо улыбнувшись, – вот примерно так я все себе и представляла. – Однако тут она отчего-то грустно вздохнула и посмотрела в окно. – И все же, Антон, – продолжила она с едва заметной укоризной в голосе, – я, конечно, все понимаю: что загородный дом там, деревня и прочее. Но, как же можно опускаться до такого, – она мельком посмотрела в дальний затененный конец коридора, где тоже что-то валялось. – Ведь здесь хорошо старикам жить, а не тебе, молодому парню. У тебя ведь тут даже, знаешь, запах какой-то… – она немного поводила носом словно принюхиваясь, – стариковский. Трухой пахнет, пылью и еще чем-то противным. Вещами старыми, наверно. Ну, и не стыдно тебе?
– Да тут как раз моя бабка и жила, – пытаясь хоть как-то оправдаться, ответил Антон. – А я все что-то с ремонтом никак не соберусь. Да и прибираться тоже лень. Что в старье-то прибираться? Тут если уж делать, так делать…
– А лучше ничего не делать, – закончила за него фразу Наталья Сергеевна. – Таким как ты и вправду, наверное, лучше ничего не делать. Валяться себе на диване целыми днями, а потом еще на работе сидеть, тоже лодырничать. Ведь работа-то у тебя, так скажем, совсем не пыльная: наладил себе компьютеры и сиди, мух считай. А вот у других не так, – Наталья Сергеевна опять грустно вздохнула. – Но, впрочем, я не за этим к тебе ехала.