Дискрет
Шрифт:
Ну вот. Что и требовалось.
— Потому что ты любишь мозги, промаринованные интеллектом, а я нет. Блондинка тебе покажется пресной — она глупа, как ее уронили, так и сидит, я уже полчаса за ними наблюдаю, с самой доставки. А черненькая все время пытается удрать. К тому же… я сейчас рыкну — сам посмотришь.
Утробный рев прокатился по каменным стенам, пол камеры дрогнул, ловчая мембрана выгнулась и затрепетала, словно готовая лопнуть. Пухленькая блондинка зарыдала, словно по сигналу. Слезы градинами катились из огромных круглых глаз, открытый рот усиливал
— Только не меня! Жрите ее! Она толстая! Она вкуснее!!!
Мой напарник приятно удивлен.
— О… а ты прав, она мне нравится! Обожаю потрошить эгоистов. У нее наверняка восхитительно гнилое нутро, да с перчиком, да со стервозинкой!
Похоже, проснулся. К обеду войдет в форму и мы с ним хорошенько поспорим при дележке. Зато ужин выбирает он, вечером я клюю носом и почти не чувствую вкуса, вечером мне все равно, лишь бы побыстрее.
Тем временем брюнетка пинает блондинку ближе к мембране — наверное, думает, что мы за ней. Второй облизывается:
— Чего мы ждем? Я жрать хочу как сто драконов!
Уточняю:
— Блондинка мне?
— Забирай свою бледную немочь, терпеть не могу тупую преснятину!
Сердце брюнетки было твердым и сладким, как карамелька. Я не люблю сладкое, а Второй хрустел радостно и чавкал потрошками. Я же смаковал суфле девственно чистого мозга блондинки, не испорченного ни единой морщинкой, инфантилизм добавлял нежности, глупость и лень — воздушности. Вот уж не думал, что анекдоты настолько правдивы, действительно, редкая дура… была.
Потом, когда насмерть перепуганные девушки убегали — такие милые и няшно-кавайные, трогательно держащиеся за руки и поддерживающие друг друга на скользких валунах горной тропы — мы смотрели им вслед с сытым умилением, и Второго опять потянуло на лирику:
— Как ты думаешь, наша миссия выполнима?
Пожимаю плечом:
— Спроси у создателей.
— Но даже если и так, и когда-нибудь количество перейдет в качество, естественный отбор сработает и в людях совсем не останется скверны — что тогда будет с нами? Мы же просто сдохнем! от голода!
Снова пожимаю плечом:
— Зачем так пессимистично?.Я предпочитаю верить в лучшее. О, смотри, на обед сегодня чирлидерши. Кого выбираешь?
25. Сопромат жести
Велик и ужасен профессор физтеха Кайсан Аланбекович, когда мощным ледоколом идет он по фарватеру универского коридора или с высоты кафедры громит нерадивых, воздев к потолку аудитории карающую длань:
— Учите царицу наук, жалкие ничтожные люди! Учите, или не будет вам в жизни счастья!
Его жилет безукоризнен, познания чудовищны, язык остр и ядовит, бритая макушка ослепительна, ехидные реплики доводят студентов до дрожи. Но куда страшнее профессорское молчание, когда смотрит он с жалостью и только вздыхает — ибо о чем можно говорить с человеком, не способным вычислить площадь поверхности оксонододекаэдра по
О бесстрашии и неуязвимости профессора ходят легенды, не пугает его ни разнос декана, ни зазубренный орочий меч. Одинаково элегантно и уместно выглядит он как в стенах родного вуза, облаченный в итальянский пиджак с искрой и затейливой вязью китайских иероглифов, так и в относительно диких лесах, полных безусловно диких орков и не менее диких эльфов, облаченный в кирасу с затейливой вязью чеканки.
Доспех на Игру мастер Сан делает собственноручно, ибо только таков путь истинного мастера. Из любого подручного материала, в ход идут выпотрошенные волейбольные мячи, брошенные туристами мангалы или куски водосточных труб. Мелькает в огромных пальцах молоточек, ползет из-под чекана спиральное кружево узора. А если кто из новичков позволит себе хихикнуть — жестянка же! какая с нее защита? так, бутафория, да и невместно мастеру столь высокого ранга заниматься таким баловством — то ничего не ответит мастер Сан, только посмотрит сочувственно. Ибо лишь искреннего сочувствия достоин человек, не способный сложить два и два в шестнадцатой степени.
— Учите матчасть, идиоты! Учите! Может, сойдете за умных.
Велик и страшен мастер во время батальных сцен, когда непоколебимым утесом возвышается он над полем боя, скрестив на мощной груди не менее мощные руки. Махать мечом мастер Сан почитает ниже своего достоинства — и других идиотов полно. Но доспехами не пренебрегает никогда — ибо хотя дураков вокруг и полно, но зачем же уподобляться одному из них?
И когда при виде монументально неподвижной фигуры профессора, о которую, как об утес, разбиваются волны сражающихся, очередному эльфу или троллю, одуревшему от адреналина почти настоящей битвы, вдруг ударяет в голову то, что обычно туда ударять не должно, и, вспомнив о незаслуженном зачетном неуде, наносит он своим почти настоящим мечом совсем настоящий удар — ничего не говорит ему профессор. Смотрит только чуть снисходительно да кривит губы в саркастической ухмылке. Ибо о чем можно говорить с человеком, неспособным вычислить по двум точкам угол поворота системы координат?
И лишь потом, после боя фиксируя оппонентам многочисленные треснутые ребра и сломанные ключицы, ругается мастер Сан по-черному:
— Учите сопромат, идиоты! Учите! И не ленитесь пробивать на доспехах ребра жесткости, а то не будет вам в жизни счастья. Да и самой жизни, возможно, тоже.
Ибо уверен мастер Сан, что хотя сопротивление студенческого материала и стремится к бесконечности, но все-таки ей не равно. А значит, есть надежда.
26. Творцы и боги
«Учреждение по отправлению религиозных потребностей приветствует вас! Выберите цель визита».
Арон почесал бороду и ткнул узловатым пальцем в окошко «помощь/прошение». На «Выберите суть прошения», подумав, нажал «разрешение имущественного спора в пользу просителя». Конечно, больше всего ему хотелось справедливости, но боги иногда очень своеобразно ее толковали. Лучше не рисковать.
А вот следующая надпись озадачила уже всерьез.
— Вам что-нибудь подсказать? — поинтересовался улыбчивый бритоголовый монах.