Дистанция
Шрифт:
— Я, блядь, говорил тебе раньше, если ты хотя бы прикоснешься к ней, я прикончу тебя. Я не прибегаю к пустым угрозам. Ты тупой гребаный наркоман.
Его руки теперь безвольно бьют по мне, а глаза вылезают почти из орбит. На нем нет ни капли сожаления, что выводит меня из себя еще больше. В последний раз сдавливаю дыхательное горло, и он, наконец, обмякает в моих объятиях, весь воздух полностью перекрывается, и теперь его жизнь оборвалась от рук монстра.
Я разжимаю хватку, и он падает на землю, как мешок с дерьмом. В любое другое время я бы продолжил, как ни в чем не бывало, но осознание
— Детка, прости меня. Мне чертовски жаль. Я хотел быть лучше. Лучше для тебя. Для нас. Обхватив свободной рукой ее крошечное хрупкое тельце, я прижимаюсь головой к ее шее, ее сладкий персиковый аромат доносится до моих ноздрей. Я знаю, что, вероятно, это последний раз, когда я могу вот так обнять ее. Таким монстрам, как я, не удается удержать девушку. Я могу без колебаний лишить человека жизни. Но мысль о том, что я могу потерять ее, буквально ставит меня на колени.
— Все… все в порядке, Келлер, — заикается она, ее веки трепещут. Она издает грудной кашель, и крошечные красные пятнышки разбрызгиваются по моей белой рубашке.
— Сиенна, детка, останься со мной, хорошо? Я помогу тебе. Я обещаю.
Распахиваю дверь, меня окружает темнота. На улице устрашающе тихо. Вы бы и не подумали о том, что несколькими этажами выше происходит резня.
Заводится двигатель, и яркие фары освещают дорогу. Я бросаюсь к машине и рывком открываю заднюю дверцу, в то время как итальянец средних лет выпрыгивает с водительского сиденья и помогает мне уложить Сиенну на заднее сиденье. Я киваю ему.
— В больницу. Сейчас же.
Он просто кивает в ответ. Обойдя "Мерседес" с другой стороны, я проскальзываю внутрь и осторожно кладу ее голову к себе на колени. Она даже не вздрагивает, когда я перемещаю ее. Когда мы отъезжаем, боковым зрением я замечаю Луку и Грейсона, выходящих из здания, убирающих оружие в кобуры и крадущихся к "Ауди" позади нас. С их лиц капает кровь. Грейсон проводит тыльной стороной ладони по лицу, только сильнее размазывая его. Два хищника, только что вернувшихся с охоты.
Страх охватывает меня, когда водитель мчится к больнице. Я сижу неподвижно, поглаживая пропитанные кровью волосы Сиенны.
— Я люблю тебя, принцесса, — шепчу я снова и снова, изо всех сил молясь, чтобы она услышала меня, почувствовала меня.
Осознание этого вызывает нехорошие предчувствия. Я знаю, что я должен сделать, независимо от того, насколько сильно это разорвет мое сердце.
ГЛАВА 28
СИЕННА
Мои глаза распахиваются, и требуется мгновение, чтобы размытая ярко-белая комната обрела четкость. В ушах раздается настойчивый раздражающий звуковой сигнал.
Черт, где я?
Мне кажется, что я парю в облаках, мое тело онемело, если не
Господи Иисусе, неужели меня сбил автобус?
Паника поднимается в моей груди. Я продолжаю моргать, пытаясь прояснить зрение. Мне нужно видеть, чтобы успокоиться. Образы Джейми, стоящего надо мной и садистски ухмыляющегося, заполняют мой разум. Веревки обжигают запястья. Мои руки заломлены за спину. Холодное лезвие. Нет, нет, нет, пожалуйста, не позволяй ему быть здесь.
— Детка. Сиенна! — срывающийся голос, который я мгновенно узнаю, гремит слева от меня. У меня нет сил повернуть голову, но я знаю, что он здесь. Я знаю, что он — это тепло, которое я чувствую на своей руке.
— Она очнулась. Кто-нибудь! Черт возьми, идите сюда и помогите ей, ради всего святого! — орет он.
Всегда мой защитник.
Его налитые кровью глаза смотрят на меня в ответ, чистая паника и вина запечатлены на его чертах. Его лицо приносит некоторое облегчение от яркого клинического света, обжигающего мои глаза.
— Чемпион, — мне едва удается прохрипеть.
— Тише, принцесса, все в порядке. Ты в порядке. Его голос дрожит, когда он говорит.
Осознание того, что он здесь, приносит мне мгновенное спокойствие: белые стены, гудки и его испуганное лицо. Я в больнице.
— Ах, Сиенна, ты снова с нами, дорогая. Как ты себя чувствуешь? Что-нибудь болит? — спрашивает нейтральный женский голос, пока я осматриваю комнату, чтобы точно определить, где она находится. У стеклянной двери я замечаю невысокую даму средних лет в очках в толстой черной оправе и с черной, острой, как бритва, стрижкой. Стетоскоп обвивается вокруг ее шеи, прикрывая белый плащ. Подходя, она улыбается мне.
— Я… я… — кашляя, я пробую снова. — Я чувствую онемение, — прохрипела я. — Что… что со мной случилось?
— Вас привезли две ночи назад после нападения. Вы получили серьезную травму головы, которая вызвала небольшой отек мозга. Мы оставили вас здесь, в отделении интенсивной терапии, чтобы следить за отеком, который, как я рад сообщить, значительно уменьшился. Однако у вас сломаны два ребра и несколько ужасных синяков на руках и ногах, а также наложены швы на порезы на животе.
Я слышу ее слова, но едва могу сосредоточиться на том, что она на самом деле говорит.
— Значит, со мной все будет в порядке?
— Мы хотим оставить вас здесь еще на несколько дней, чтобы понаблюдать за опухолью мозга. Поскольку вы то приходили в сознание, то теряли его, мы хотим понаблюдать за вами, чтобы не было никаких кровотечений или дальнейшего отека. Тем временем мы будем поддерживать вас обезболивающими, чтобы облегчить ваш дискомфорт. Мы проведем еще несколько анализов крови, просто чтобы следить за вашими жизненными показателями. Прежде чем мы сможем подумать о выписке из больницы — говорит она, едва отрывая взгляд от своего блокнота. — А пока нам нужно, чтобы ты отдохнула и пришла в себя здесь. Твоему рыцарю в сияющих доспехах не помешал бы перерыв. Он не отходил от тебя с тех пор, как тебя приняли.