Дитё. Двойной удар

Поселягин Владимир Геннадьевич

Михалыч не раз рассказывал мне о таких судах. Бывало и ему приходилось быть судьей, так что все законы Правды я знал, как знал и то, что по этой самой Правде я был прав.

Слушая, как старший стражи поясняет князю, что и как происходило, когда они появились на месте преступления, я лениво позевывал, аккуратно прикрывая рот ладошкой. После этого выступили видаки, по их словам, я был исчадием ада, убившим их соседей, друга одного из соседей и двенадцатилетнего мальчишку. А не надо было камнями кидать, я же не знал, что один из четверки был его

братом. Тати тоже вылили на меня ведро помоев, да и выхода у них другого не было. Причем каждый видак еще и перекрестился перед рассказом. Это что, как у янки на библии клянутся: правду и только правду?

После того как князь выслушал всех видаков и пострадавших — это я про татей, он громко обратился ко мне:

— Представься и скажи, признаешь ли ты свою вину?

— Высокородный боярин Великого Новгорода Артур Красновский, приемный сын бывшего старшего воеводы Кузьмы Михайловича Красновского. Вину свою не признаю, — лениво ответил я. Мне было скучно, хоть и интересно наблюдать за местной системой правосудия. Когда выяснилось, что я боярин, поднялся шум.

Князь посовещался с кем-то из своей свиты. Кстати, трое из них были святоши с крестами на пузе. После совещания, князь спросил:

— Расскажи своими словами, что произошло.

Хмыкнув, я пожал плечами и стал рассказывать:

— …и когда я закончил рассматривать резное великолепие улицы и направился обратно на площадь, то невольно заблудился и вошел в тупик, где повстречался с этими гражданами, — показал я на четверку угрюмых парней, которые тут же зашумели, крича, что это неправда, но их быстро успокоили воины. — Вместо того чтобы проводить меня к площади, они сказали: «Жизнь или деньги». Деньги у меня были, но почему бы не взять еще, если предлагают. Поэтому я и велел им отдать мне все деньги…

Рассказывал я подробно, вплоть до того, что принял их за гомиков, это вызвало смешки из толпы. Когда сказал, что ударом кулака раздробил череп старшего, князь остановил меня и послал одного из воинов осмотреть убитого, тот подтвердил мои слова. Ну еще бы. Закончил я за полчаса, со словами:

— …поэтому, согласно Правде, я и убил нападающих, так как у одного в руке был нож.

Мои слова подтверждал воин, который осматривал трупы. Ножа они не нашли, но пустые ножны присутствовали.

— А мальчишка? — крикнули в толпе.

— А кто ему разрешал в высокородного боярина кидать камни? Я еще второго найду и вздерну его, — мгновенно ответил я.

После недолгого раздумья, князь приказал:

— Татей в поруб. На боярина накладывается вира — гривна серебром за смертоубийство. Половина идет родственникам убитых, половина в казну города. Все.

«Чего?! Какого хрена?! — мысленно возмутился я. — Князь явно принял сторону своих граждан, а не решил все по Правде. Это я должен был получить виру, это на меня, боярина, смерды напали. Ты охренел, князь?! Еще и гривну серебром? Это же три золотых монеты!»

С сожалением покачав головой, я развернулся и направился к выходу с площади.

— Стой! —

попытался остановить меня один из воинов, но отлетел в сторону после подсечки. Толпа раздвинулась, пропуская меня.

Теперь путь мне преградил десяток воинов с обнаженными мечами. Выхватив сабли, я направился прямо на строй.

— Я бы на вашем месте пропустил меня, платить я не буду.

— Почему? — остановил меня вопрос сзади. Обернувшись, я увидел князя, стоявшего в десяти метрах от меня. Как только успел подойти?

— Не вижу смысла. Это мне должны были заплатить родственники убитых. Нападать на невиновного, толком не разобравшись, им не стоило.

— Но они поплатились за это своей жизнью. Ты мог бы обойтись без смертоубийства, боярин? — спросил князь, наконец словами признав во мне равного.

— Конечно.

— Тогда почему?

— Я НИКОГДА НИКОМУ НИЧЕГО НЕ ПРОЩАЮ. В данном случае тот же ответ. Я никому платить не буду, потому что никому ничего не должен. Мало того, что меня пытались ограбить, убить, оклеветать, так еще и денег за это требуют. Нет, князь, моих денег тебе не видать. Хватил я судейского беспредела в свое время, думал, хоть тут нормально разойдемся.

— Взять его! — жестко приказал князь, сверкнув льдинками глаз.

— Ну наконец-то, — с облегчением выдохнул я, входя в транс.

Вихрь ударов снес строй воинов, ни одного я не убил, но оглушил шестерых. Да еще саблями по толпе прошелся, нанося мелкие порезы. Они были не опасны, но панику подняли знатную, с ее помощью я и ушел.

Через минуту я уже бежал к крепостным воротам, постоянно меняя маршрут движения.

Ворота я пролетел с боем, охрану уже успели оповестить, но подготовиться они не успели, так что я снес их с одного захода. Через минуту, быстро работая ногами, я пробежал площадь, уворачиваясь от свистнувших стрел, и скрылся среди домов. Лучников было всего два. Так что мне не стоило труда уйти от их стрел.

Через десять минут я был в порту. Снизив скорость, на пристань я вошел хоть и быстро, но шагом.

Отмахнувшись от подскочившего Ветрова, я крикнул:

— Орудия к бою! — после чего повернулся уже к полусотнику: — Что у тебя?

— Одежда закуплена, немного не хватило, нужно доплатить.

— Вижу, что закуплена, — я осмотрел Ветрова, одетого в зеленую одежду, похожую на униформу.

— Помощник лавочника ждет, — кивнул полусотник на мальчишку, топтавшегося неподалеку, пока я осматривал со всех сторон униформу.

— Нормально, — заключил я, отдал деньги мальчишке и сказал Ветрову: — Я там с князем поссорился, так что отходим, не ожидая купцов. Команда вся на борту?

— Нет, отдыхают люди, меньше половины всего. Из старших я да Волошин, остальные в городе.

— Ясно, — протянул я, задумавшись. — Значит так. Стоим тут как ни в чем не бывало. Пошли пару людей за нашими, пусть возвращаются. Волошину прикажи установить пушки, направив их в сторону пирса.

— Хорошо… Что сделал-то, боярин?