Дитё
Шрифт:
Рядом послышался шум мотора, и около нас притормозила лодка. Я почувствовал, как меня хватают сильные руки и затаскивают в лодку. А вот боцмана вытащили и уложили на дно лодки очень аккуратно, явно беспокоясь о раненом.
И как только в уже тесное пространство лодки втиснулся старпом, мы погнали к яхте, которую облепили матросы, устраняя видимые и невидимые повреждения. Все понимали, что именно от «Ласточки» зависит, выживут они или нет, так что старались все.
– Красавица, – сказал старпом,
– А то! Знаете, какие деньги пришлось за нее выложить? – сразу же загордился я.
– Триста тонн? – на глазок прикинул он тоннаж.
– Триста двадцать, – ответил я.
– Кстати, мы не представились друг другу. Бессонов Олег Владимирович, старший помощник сухогруза «Абхазия». Шли с грузом в Лос-Анджелес из Шанхая.
– Александров Артур, путешественник.
– Александров. Александров, уж не тот ли это Александров, который композитор?
– Тот, – скромно потупил я глазки.
– Так вас же убили, это еще по центральному телевидению показывали пару лет назад.
– Не убили, а только ранили. Вот меня и запрятали получше.
– То-то я смотрю, лицо я где-то видел, а тут вон оно как, – протянул Бессонов, глядя на меня.
Я пожал плечами, пускай сам домысливает, почему меня скрывали от общества после ранения, хотя он должен знать, «утка», из-за которой в меня стреляли, была запущена в народ уже давно.
Притормозив у трапа яхты, мы быстро взобрались на борт и стали помогать поднимать боцмана, который пока так и не пришел в сознание.
– Давайте его ко мне в каюту, – скомандовал я, как только поднялся на борт.
– Вроде дышит, – приложив пальцы к шее, облегченно вздохнул старпом.
– Доктор где?
– Его в Шанхае сняли, из-за аппендицита, а нового прислать не успели, – развел руками выходящий вслед за мной из каюты Бессонов, выпроводив сперва матросов.
– Ну ладно, сам осмотрю, – сказал я.
Переодевшись, я вернулся в каюту и стал осторожно осматривать неумело намотанные бинты, как вдруг вспомнил кое-что.
– Олег Владимирович, пока я тут вожусь, вы не могли бы осмотреть территорию «ока»? Я на норд-вест видел какое-то непонятное пятно, возможно, еще один из неудачников, попавших сюда. Пытался связаться с ними по рации, но успеха не добился.
– Хорошо, если что, подойдем поближе.
– Ну это вряд ли. Я сомневаюсь, что вы разберетесь с управлением «Ласточки», уж больно оно специфическое. Лучше на лодке сгоняйте, возьмите запасную канистру с бензином – и вперед, а я пока тут.
– Опасно, вдруг «око» сдвинется.
– Кто не рискует, тот…
– …не пьет шампанского, я в курсе.
– Да не беспокойтесь вы так, осмотрю раненого – и сразу за вами. Да, и возьмите мобильную радиостанцию, у меня есть пяток штук.
Уложив в брезентовую сумку рацию, небольшой сухпай, не забыв пятилитровую канистру пресной воды, со старпомом отплыли на лодке еще три моряка, они уже подкрепились рыбной похлебкой, которую успела сварить Алевтина Андреевна.
– Счастливо, – крикнул я им, после чего, развернувшись, потопал в свою каюту, надо было заняться раненым.
Закончив разматывать бинты, я внимательно осмотрел боцмана.
«На груди небольшая ссадина, кровоточит, конечно, но не особо. Непонятно зачем забинтовали всю грудь, не из-за этой же царапинки? Так, а вот с головой похуже. Череп вроде не проломлен, но гематома присутствует, тут нужна томография, а не поверхностный осмотр!»
Легкое прощупывание ребер переломов не выявило, похоже, ребра целы. Заклеив лейкопластырем царапину на груди, я занялся головой, перебинтовал, как было, но больше ничего делать не стал.
– Что там с боцманом, Артур Кириллович? – спросил у меня седовласый моряк, когда я вышел на палубу.
«Хм, похоже, матросики, которые в лодке с интересом прислушивались к нашему разговору со старпомом, язык за зубами держать не стали, уже все всё про меня знают».
– С головой серьезно, похоже на контузию. А грудь – так, царапина.
– А в сознание он когда придет?
– Да кто его знает? – пожал я плечами и прошел в рубку, где у рации стоял радист и что-то слушал, приложив динамик к уху. – Контузия она такая, ничего конкретного даже врачи не скажут, – добавил я и, взяв бинокль, стал с интересом обозревать окрестности.
– Эх, жаль Васильича, хороший мужик, – вздохнул матрос, продолжая строгать рубанком доску.
– Да, наверное, – ответил я, не отрываясь от окуляров. – О, а где сухогруз?
– Минут десять назад на дно ушел.
– Понятно. Хорошее было судно?
– Нормальное, старое, правда.
– Олег Владимирович не выходил на связь? – спросил я радиста, представившегося Славой.
– Минут двадцать назад сообщили, что видят полузатопленное судно, сказали, что подплывут поближе.
– Понятно, идем к ним, – ответил я и, нажимая кнопки на пульте, стал активировать систему «Ласточки». Загудел дизель в моторном отделении, с вжиканьем поползли паруса на мачты.
– Классно у вас тут все оборудовано, Артур Кириллович, – восхищенно сказал Слава, наблюдая за моими движениями.
– Можно просто Артур. А насчет яхты, то да, спецзаказ, рассчитана на одного человека.
– Электроника, – сказал вдруг продолжавший что-то строгать позади матрос, причем непонятно каким тоном, то ли похвалил, то ли отругал.
– Простите, как вас?.. Егор Владимирович, так она и сделана для одного человека, можно сказать, именно для путешествий в одиночку. И кстати, а что вы делаете?