Дитя из мира духов
Шрифт:
Я проплакала все глаза.
Сегодня ночью, когда я лежала в постели,
Мне приснилось, что мой пони умер.
Мортон прислушался. Что это было? Откуда раздавался этот голос? Неужели маленькая музыкальная шкатулка заиграла сама по себе?
Но она играла только мелодию. А кто же пел песню?
О, верни же, верни мне моего пони…
«Там поется «Бонни», а не «пони», – автоматически
Вдруг откуда-то звонкий мужской голос произнес:
– Мы подарим нашей Дудочке самого красивого пони в мире!
– А я сошью ей голубое шелковое платьице и буду подвязывать ее белые локоны красивой голубой ленточкой, – ответил счастливый женский голос.
– А откуда ты знаешь, что это будет именно девочка? И что у нее будут белые волосы?
– Я знаю, потому что я очень этого хочу, – последовал ответ.
Они оба счастливо рассмеялись.
Но затем женский голос робко спросил:
– А когда я стану твоей женой? Я боюсь, ужасно боюсь. Вдруг твоя мама будет против наших отношений?
– Ты все равно станешь моей женой, потому что я люблю тебя и только тебя.
– Ты женишься на мне до того, как родится ребенок?
– Я ухожу на фронт. Для офицера нет никаких исключений. Мы поженимся, как только закончится война, а она обязательно скоро закончится!
Затем все смолкло.
Ужас железным обручем сдавил грудь Мортона. Глаза молодого лорда расширились; он сидел, словно прикованный к креслу, и смотрел перед собой. Из стены вышла маленькая, худенькая девочка. Ее кудрявые белые волосы были перевязаны шелковой тесьмой.
Она стояла спиной к Мортону. На ней было надето голубое шелковое платье, которое застегивалось не спине несколькими сияющими перламутровыми пуговицами.
Девочка вприпрыжку подбежала к эркеру, села на колени перед кукольным домиком и стала играть.
– Война, – произнесла она. – Это война!
Она пошевелила маленькую сковородку, стоявшую на плите в кукольной кухне:
– Мужчины погибают на войне, они никогда не возвращаются домой!
Она расставила чашки и тарелки на столе. Ее голос затем изменился, стал ниже, постарел. Теперь она изображала голос состарившейся женщины:
– Мой муж погиб. Теперь у меня остался только сын. Но Кейт он не достанется! Нет, никогда ей не отнять его у меня. Он принадлежит только мне!
Она злорадно рассмеялась.
– Доктор глуп! – кричала девочка. – Никакая я не парализованная, все только так думают. И мой сын в это верит. И поэтому он никогда меня не бросит и никогда не женится на Кейт, никогда!
Неожиданно кукла упала. Девочка закричала, потом заплакала:
– Мой сын погиб! Мой сын мертв!
Марионетка постепенно ожила и снова стала ходить по дому.
– Кейт ждет ребенка от моего сына, – глухо ворчала она. – Не бывать этому, никогда!
Раздался скрип. Малышка стала крутить рукоятку, приводящую в движение кухонный подъемник в игрушечном доме. Марионетка взяла стакан со стола и резко поставила его на платформу подъемника.
– Яд! Яд! Я приняла яд! И все подумают, что Кейт Далавэй меня отравила.
В голосе малышки, изображавшей речь пожилой женщины, было столько ненависти, что у Мортона по спине побежал холодный пот.
Ему казалось, что он спит, и в то же время происходящее было реальным. Он видел призрак маленькой девочки собственными глазами.
Невидимая сила, сжимавшая грудь Мортона, давила все сильнее. Он чувствовал, как его глаза вылезают из орбит, а грудь пронзает острая боль, словно кто-то методично втыкал в него иглы.
Однако адвокат мыслил логически. «С дядей Адамом происходило то же самое? – спрашивал он себя. – Это стало причиной его смерти?»
Он не сводил глаз с кукольного домика, который занимал весь эркер. Марионетки танцевали и прыгали в желтом лунном свете, изображая веселье и триумф, пока безжизненно не попадали на пол.
– Плохо, что такое постоянно происходит, – вздохнула маленькая девочка. – Но еще хуже, что ты собираешься дать этому случиться вновь!
Мортон понял, что она говорит о нем. Но она все еще сидит на коленях перед игрушечным домиком и не поворачивается к нему.
Он хотел что-то сказать, однако голос не слушался его. Зато говорила малышка.
– Ты нехороший человек, Мортон Эшвуд, – громко сказала она. – Ты собираешься посадить Лауру Паркинс в тюрьму, хотя она ничего не сделала. А все только потому, что ты хочешь стать королевским прокурором. Тебе должно быть стыдно!
Мортон застонал.
– Твой дядя Адам сделал то же самое, – продолжила девочка. – Он приговорил Кейт Далавэй к смерти, хотя точно знал, что она невиновна. Все улики указывали на нее, но она была невиновна. И лорд Адам оказался единственным, кто раскусил хитрый план старой леди. Почему же он все-таки приговорил Кейт к смерти? Потому что эта пожилая леди принадлежала к могущественной и влиятельной семье, имя которой нельзя было запятнать. Поэтому понадобилось найти крайнего. Так лорд Адам стал известным человеком. Он знал правду и допустил, чтобы Кейт Далавэй казнили, и ее маленькая дочь никогда не появилась на свет.
Мортон скрючился в кресле и с большим трудом пытался взять контроль над своим телом.
– Хочешь, я открою тебе правду? – спросила малышка и тихо хихикнула. – В особняке Статенхейм никто никого не убивал. Даже старая леди, хотя она хотела это сделать. Она не успела, потому что я ей в последний момент помешала.
– Ты… ты Дудочка? – с трудом спросил Мортон.
– Да, – ответил дух, все так же обращенный спиной к адвокату.
– Ты убила дядю Адама?
– Нет, – будто с горечью покачала головой девочка. – Как бы я могла это сделать? Я не могу никого убить! Он же был одинокий и старый. Мне его стало жалко. Он искупил свою вину, из-за которой никогда не мог быть счастливым. Он не мог спать по ночам, ему постоянно мерещилась Кейт Далавэй. Он словно всю свою жизнь провел в темнице. В темнице своей вины. Лорд Адам наказал себя еще и тем, что не позволил себе стать счастливым. Ведь была женщина, которую он любил, но он отказался от нее.