Дитя каприза
Шрифт:
Джейн проводила гостя в комнату, которую Салли именовала кабинетом. Это была самая маленькая комната во всей квартире, и от мягкой, обитой кожей мебели, телевизора и большого письменного стола там было тесновато. Том стоял спиной к двери, разглядывая книги на полках. Он казался еще выше ростом в этой переполненной мебелью комнате. Сердце у нее екнуло, и она в нерешительности застыла на пороге, засмущавшись вдруг оттого, что у нее несколько минут назад так бурно разыгралось воображение.
– Том! – окликнула она, но голос ее не послушался
Он оглянулся.
– Гарриет! – Он не подбежал к ней и совсем не жаждал ошеломить ее объяснением в любви.
– Ты зачем пришел? – Вопрос этот тоже прозвучал не так, как ей хотелось бы, но от сковавшего ее напряжения голос перестал ей подчиняться.
Он чуть заметно поджал губы.
– У меня есть для тебя кое-какие новости.
– Да? – Все шло не так, как она думала. Ее ждет разочарование. Наивная дурочка – вообразила, что все может быть по-другому… – Что же это за новости?
– Грег Мартин погиб.
Слова падали как камни в стоячую воду, плоские и тяжелые, в слишком теплом воздухе маленькой комнаты. Она посмотрела ему в лицо, забыв обо всех своих недавних мечтах.
– Что? – переспросила она. – Когда?
– Вчера. Прошлой ночью по австралийскому времени. Я подумал, что тебе будет интересно узнать об этом.
– Да. Но… – мысли ее мчались по кругу, – но каким образом?
– Мария Винсенти застрелила его, судя по словам начальника сиднейской полиции, преднамеренно. Поздно ночью он вернулся в дом за какими-то документами, и она застала его в комнате наверху. Она могла бы заявить, что приняла его за вора или что стреляла в целях самообороны. Но она этого не сделала. Заявила, что застрелила его умышленно, потому что он этого заслуживал.
– Но он действительно заслуживал этого! – горячо воскликнула Гарриет. – Мне кажется, я поступила бы так же. – Она помолчала, а потом добавила задумчиво: – Но теперь мы никогда не узнаем, что случилось с моей матерью.
– Мы знаем больше, чем раньше, – сказал Том. – Очевидно, Грег рассказал Марии, что заманил Полу в шлюпку, а сам уплыл и бросил ее. Он надеялся, что она утонет, и поскольку о ней больше не было слышно, решил, что все произошло так, как он планировал. Но я не верю, что это конец истории. А ты, Гарриет?
Сердце у нее снова учащенно забилось, правда, на сей раз совсем по другой причине.
– Что ты имеешь в виду?
– Послушай, Гарриет. Я совсем не хочу расстраивать тебя, поверь мне. Но я делаю свое дело…
– О конечно, не сомневаюсь в этом! – Неужели ей всегда будет причинять боль мысль о том, что он ее использовал?
– Я должен признаться, что мое расследование по-прежнему упирается в Эоловы острова. Салли ездила туда вскоре после взрыва, не так ли? Ты тоже только что там побывала – по крайней мере, ты была в Италии, и я готов поклясться, что целью твоей поездки были Эоловы острова. Зачем, Гарриет? Ты могла бы рассказать мне, чтобы мы вместе все обсудили и забыли об этом.
Ее затрясло. Вот оно что! Он и до этого добрался. Ей следовало бы знать, что уж он-то непременно доберется.
Теперь все выплывет наружу и, Бог знает, как это отразится на отце.
– Том, неужели ты не можешь оставить острова в покое? Ну пожалуйста! – умоляла она.
– Ты ведь знаешь, что не могу.
– Прошу тебя! Ради меня! Ради того, что между нами было! Или мне так казалось?
– Было.
– В таком случае прошу тебя, Том, прекрати свое расследование. Моя мать умерла. Клянусь тебе, ее нет в живых. Только не копайся в этом больше. Просто… больше не копайся в этом.
Он прищурил глаза. Под лишенной всякого выражения маской шла борьба: Том-детектив боролся с Томом-мужчиной. Но Гарриет не должна была об этом догадаться.
– Послушай, извини меня, но я обязан узнать правду. Я делаю свое дело, – сказал он, и она увидела, как сила, на которую ей так хотелось опереться, обратилась против нее.
– Ты сукин сын! – прошептала она. – Ну так и не жди, что я тебе что-то скажу. Тебе придется самому дознаваться до всего, как это сделала я. А я могу лишь пожелать, чтобы тебя не мучила совесть за то, что ты причиняешь людям боль, обманываешь их, выворачиваешь наизнанку их жизнь…
– Помолчи! – сказал он твердо. – Я совсем не собираюсь это делать.
– Тем не менее ты это делаешь.
– Я причиняю боль только тем, кто этого заслуживает, тем, кто пытается обманывать страховую компанию – нет, не так, не компанию, а каждого, кто хочет иметь страховой полис. Это им в конечном счете приходится расплачиваться за повышение размера взносов, чтобы покрыть убытки компании, понесенные в результате мошенничества.
– Возможно. Но все равно страдают ни в чем не повинные люди. Тебе их не жаль?
– Гарриет, поверь, я тебя не использовал. Хотя все выглядело так, как будто…
– Я не о себе говорю. Я говорю об отце и о других, таких же, как он, людях. Он хороший человек. За всю свою жизнь он никому не сделал зла. И уж, конечно, не пытался присвоить деньги, которые ему не принадлежали.
– В таком случае ему не о чем беспокоиться.
– Вот! – взорвалась она. – Ты все видишь в мрачном свете и не признаешь полутонов. Твоя беда в том, что ты начисто лишен воображения. Ты ничего не видишь, кроме своей цели. Тебе нужны только факты, факты, факты. Чтобы докопаться до правды, ты не пощадишь никого.
– Послушай…
– Мошка? С тобой все в порядке? – спросил Марк, привлеченный громкими голосами.
– Нет, не в порядке. Марк, поговори, пожалуйста, с этим человеком вместо меня. Скажи ему…
В этот момент резко зазвонил телефон, и все оглянулись на этот звук, словно каждый в отдельности почувствовал, что это очень важный звонок.
Несколько мгновений спустя на пороге появилась горничная, глаза которой испуганно перебегали с Гарриет на Марка и обратно. При взгляде на ее расстроенное лицо их охватил ужас.