Дитя луны, дитя пророчества
Шрифт:
– Как пожелаете, думаю, ваши знания ей пойдут только на пользу. Вторая же новость, это то, что сегодня вечером будет прием в твою честь. Надо дать всем понять, что ты вернулась и с этим необходимо считаться.
– А это обязательно?
– Лина хмуро на него взглянула.
– Что именно?
– Прием.
– Боюсь, что да, поэтому постарайся вести себя подобающем образом, без своих обычных штучек, - Дрейк серьезно посмотрел на девушку.
– Это важное мероприятие.
– Ничего не могу обещать, вдруг я вспомню что-нибудь еще, а в такие моменты я за себя не отвечаю. Да к тому же, насколько я могу судить, на приеме будут главы Кланов, так?
– он неохотно кивнул.
– Ну так вот, я не хочу даже видеть тех, кто хоть
– - Это невозможно, милая, - он глубоко вздохнул, собираясь с силами.
– Правитель настоял на том, чтобы Совет старейшин не собирался в ближайшее время, давая тебе возможность адоптироваться, так что все это время за тобой будут пристально наблюдать, оценивая каждый шаг. На приеме все будут ждать, когда ты совершишь ошибку, чтобы тут же признать опасной, именно поэтому все должно пройти безукоризненно.
– - Если ты пытался поднять мне настроение, то, боюсь, что это не удалось, - Лина обняла себя за плечи.
– А что будет, если я притворюсь больной?
– Это исключено, - Рейнальд пристально посмотрел на сестру.
– Мы не позволим тебе так поступить.
– Мы?
– переведя взгляд на брата, девушка вопросительно приподняла брови.
– Твоя семья.
– Рейнальд, милый не перегибай палку. Я еще могу смириться с тем, что здесь у меня есть другая семья, однако тому, кто почти не принимал участия в моей жизни, я не позволю указывать что мне делать, - это было произнесено таким равнодушным и спокойным тоном, что принц невольно поежился, а завораживающий взгляд холодных глаз заставил потупиться.
– Не следует надеяться, что я буду плясать под вашу дудку.
– Под что?
– перестав жевать, Маркус изумленно воззрился на подругу.
– Это такой инструмент, - Лина нетерпеливо дернула головой.
– Я имею в виду, что не собираюсь делать то, чего хотят от меня другие, но не я сама.
– У тебя нет на это права, ты принцесса, да к тому же "дитя пророчества", - Рей с сожалением смотрел на девушку, сидящую перед ним, не в силах ей помочь.
– Я понимаю, что на тебя в одночасье свалилось слишком много ответственности, однако это твое бремя и нести его можешь только ты.
– Не думаю, что стоит ей об этом напоминать, Рейнальд, - Гвендалин поднялась со своего места.
– Проклятие пророчества так легко не забывается.
– Она должна вести себя разумно, а вместо этого дуется, как маленький ребенок, у которого отняли конфету!
– сжав кулаки, парень зло посмотрел на главу Клана Верховной Богини.
– Вам легко говорить, леди Гвендалин, секреты вашего Клана никому не известны, да и держитесь вы всегда нейтрально. Это не ваши воины постоянно гибнут, сражаясь с раймонами, не ваши ларрьяны остаются вдовами, калеками, сиротами. Если от моей сестры зависит судьба мира, то я сделаю все, чтобы этот выбор оказался правильным, даже если для этого придется применить силу.
– Помолчи, мальчик, - на какое-то мгновение Райлин показалось, что Гвен ударит его, однако та сохраняла завидное спокойствие. Сейчас она была истинной главой Клана, прекрасной и одновременно опасной в гневе.
– Ты ровным счетом ничего не знаешь ни о нас, ни о Лин, а, значит, не имеешь право на такие слова. Мне очень интересно было бы посмотреть на то, как ты будешь ее заставлять. Хотя... Ты ведь никогда ни перед чем не останавливался.
Заметив странный взгляд, который бросила на нее подруга, принцесса нахмурилась, однако решила все вопросы оставить на потом, так как совсем другое сейчас занимало все ее внимание.
– Так, значит, они не проливают свою кровь? Не воюют с раймонами? Не умирают за этот мир?!
– вскочив, Лина медленно пошла на брата, заставляя его пятиться. Весь мир сейчас отражался в ее внезапно ставших черными, как ночь, глазах.
– Да как ты смеешь?! Ты, не знающий, что такое потери, не испытавший страдания от того, что отправляешь дорогого человека на смерть. Как ты можешь такое говорить?
– что-то перевернулось в душе девушки, что-то проснулось, такое родное, но давно забытое... Любовь... Любовь к Клану, к тем, кто тебе роднее детей, к тем, за кого, если потребуется, легко отдашь жизнь.
– Ты ничего не знаешь про наш Клан, не имеешь ни малейшего понятия о раймонах, а также о том, что сделали наши ларрьяны, чтобы вы до этого момента оставались в живых. Ты не можешь осуждать нас, - Райлин пристально смотрела на опешившего принца, понимая, что внезапно всплывшие в памяти вещи, наполняющие сердце теплотой и болью одновременно, необычайно важны. Отвернувшись от брата, девушка перевела взгляд на Дрейка.
– Не волнуйся, я буду на приеме,- взяв тепло улыбающуюся подругу под руку, Лина отвернулась от удивленных парней и переместилась в замок.
– Ты вспомнила!
– от радостного крика Гвен, у девушки заложило уши.
– Гвен, ты меня оглушишь!
– потирая потерпевшие конечности, Лина прошлась по комнате, устало опустившись на кровать.
– Не уходи от темы. Как много вспомнилось?
– подойдя, подруга устроилась рядом с принцессой.
– Даже не знаю... Когда Рей стал говорить те гадости, я просто взбесилась! Никогда еще не была в такой ярости. Они слишком обязаны нашему Клану, что говорить такое! Наш Клан... Наш...
– задумчиво посмотрев в окно, она вновь вспомнила те события, возникшие в ее памяти в момент разговора с братом.
" Дождь лил как из ведра, смывая все на своем пути. В эту ночь никто не решился выходить из своих теплых и уютных комнат, предпочитая наблюдать за буйством стихии из безопасного места. Лишь одна хрупкая фигурка освещалась вспышками молний.
Девушка сидела прямо на земле под старым дубом, стоящим за академией. Он напоминал ей тот, другой, растущий на ее родной земле. Сюда Лина приходила всегда, когда ей было плохо, и вот сейчас, кутаясь в промокший плащ, она вновь пыталась успокоиться, поделиться своей болью с деревом. С тех пор, как принцесса поступила в академию, она практически перестала спать, проживая каждый день в страхе перед ночью. Это все объяснялось сном, снившимся ей каждую ночь на протяжении уже пяти лет. В нем каждый раз умирал кто-то дорогой ей, но вот что странно: в реальности этих людей девушка никогда не видела, однако чувствовала их боль, как свою. Это было равносильно потери ребенка, любимого или родителей, но не чужого человека. Каждую ночь, она просыпалась в слезах и выходила на улицу, не в силах более заснуть.
Подняв голову с прижатых к груди кален, Райлин посмотрела в ту сторону, где находились четыре алтаря Богов. Девушка никогда не понимала, почему в академии нет алтаря для подношений Верховной Богини, однако задать интересующий ее вопрос никому не могла. Но сегодня что-то было не так. Присмотревшись, она внезапно поняла, что привлекло ее внимание: алтарей было пять. Это настолько поразило принцессу, что, встав, она пошла туда, куда никогда раньше не ходила.
На небольшой полянке, за академией, полукругом расположились алтари, куда представители разных Кланов преподносили дары своему Богу. До самого последнего момента, Лина не могла поверить своим глазам, однако теперь, стоя перед массивным сооружением, отличающимся от остальных тем, что до верха, где должен был располагаться жертвенник, надо было подниматься по каменным ступеням, ей пришлось признать правду - перед ней стоял алтарь Верховной Богини. Подойдя ближе, Лина пристально осмотрела строение: черный мрамор, каменная лестница и рисунок, выгравированный на каждой ступени - коса и посох, символ Жизни и Смерти. Но не только это было странным, присмотревшись, она нигде не нашла жертвенного стола. Поднявшись по лестнице, принцесса обнаружила на вершине алтаря небольшую площадку, на полу которой была вырезана пентаграмма. Создавалось впечатление, что это и есть жертвенник, а каждый, вступивший в нее, будет являться жертвой.