Дитя магии

Гущина Дарья

— Ну, тогда я пойду, — робко попыталась проскользнуть мимо Звездочета я.

— Подожди.

Чего ждать? Все уже сказано. Все уже определено. Все уже решено.

— Я не могу отпустить тебя одну в мир, полный такого, о чем ты даже не подозреваешь, — наконец сказал он.

— А она не одна! — немедленно возмутился ифрит.

Звездочет с нездоровым интересом взглянул на наглеца, и тот поспешно скрылся за моей спиной.

— Нет к хранителям никакого уважения, — донеслось до меня его недовольное

бурчание.

— Сам виноват, — отозвалась я.

— Будь ты волшебником, мир был бы избавлен от подобных нахалов, — хмуро посетовал наставник.

И меня осенило:

— Его все видят, потому что я — человек?

— Да, — кивнул мэтр. — Обычно аура мага затмевает ауру хранителя. У тебя же все получилось наоборот.

— Я тут ни при чем, — снова встрял джинн.

— Цыц! — грозно шикнула на него я.

— Но я думал…

— А ты не думай!

— Слушаюсь!

— То-то же.

— Отлично, — удовлетворенно кивнул мой наставник. — Теперь я за вас спокоен.

— Тогда…

— Подожди, — остановил меня мэтр.

— Слушаюсь…

Ифрит за моей спиной сдавленно фыркнул.

— Спрашивай.

— Что?..

— Какие еще тайны для тебя остались неразгаданными?

— Кто напал на меня в «Серебряном единороге»?

— Слуги Древних богов. Почему — потому что на тебе лежит печать предназначения. В чем оно заключается — позже расскажет твоя бабушка, сие не по моей части. А Вэлкона послал я, чтобы он без приключений доставил тебя в «Облачные горы». И, опять же, он болтался без дела и чем-то надо было его занять. Еще вопросы?

Я отрицательно покачала головой. Вот все и встало на свои места. Ну, почти все. Значит, и за остальным дело не станет.

— Тогда, если вопросов больше нет, — протяни мне свою левую руку ладонью вверх.

— Зачем? — не удержалась от нескромного вопроса я.

— Затем, — отрезал Звездочет.

Я повиновалась. Мой мэтр все-таки был единственным человеком… мм… нет, не так — волшебником, которому я безгранично доверяла. Может, и зря, может, это просто отголоски прошлой дури, но все же…

Наставник вытянул свою руку так, что наши ладони почти соприкасались, и забормотал заклинание. И мою руку словно обожгло огнем. Я вздрогнула, закусив губу, но ладонь отнять уже не смогла. И пришлось молча стоять и терпеть, пока он закончит колдовать. Благо, экзекуция не затянулась. Пара мгновений — и все. Звездочет снова чуть заметно улыбался, пока я, жмурясь от боли, дула на свою поврежденную ладонь.

А потом решилась взглянуть на результат наших общих усилий. Батюшки! Это что за аномалии?.. Вдоль линии жизни на моей ладони красовались десять крошечных серебристых звездочек.

— Зачем? — только и спросила я.

Хотя, конечно, поблагодарить сначала следовало, но у меня все не как у нормальных магов. У меня любопытство сильнее всего, даже природной вежливости.

— Это моя личная печать, — принялся старательно втолковывать мне мэтр. — Теперь в твоей левой руке есть немного… силы. Немного волшебства. На крайний случай. Путь тебе предстоит долгий и сложный, а наш мир — далеко не безопасен. Мало ли что с тобой может произойти. Теперь у тебя есть десять попыток — десять заклятий. Сильно не разбрасывайся ими. Береги до тех пор, пока не попадешь в безвыходную ситуацию.

— А как это работает? — полюбопытствовала я, зачарованно разглядывая печать.

— Вот тогда и узнаешь. А теперь мне пора.

— Спасибо, — с чувством пробормотала я.

— Пожалуйста, — ответил Звездочет. — Гладкого звездного пути. — И, с достоинством поклонившись, покинул библиотеку.

А я несколько мгновений так и стояла столбом, переваривая услышанное. Пока на меня не налетели призраки с хранителями и не начали вертеть мою руку, разглядывая печать.

— Тебе нужно пока перебинтовать руку, — решила за всех Эллин. — Передача магии не проходит безболезненно. Несколько дней рука будет болеть.

Джинн, демонстрируя чудеса послушания, немедленно извлек из своего ниоткуда бинт и занялся перевязкой. Пару раз прикрикнул на меня, чтобы не ойкала, и справился довольно быстро.

А мои друзья, в это время шушукающиеся в сторонке, явно тоже решили мне что-то на память подарить. Как я об этом догадалась — сказать несложно. Просто выражения лиц у них у всех были подозрительно торжественные и загадочные.

— Пойдем, — потянула меня за собой Эллин.

Пойдем. А потом все — уезжать, и как можно быстрее. Иначе я все-таки так здесь и останусь.

Мы прошли знакомыми залами и коридорами я остановились у огромной картины, на которой были изображены Эллин и Маркус в пору их бурной молодости.

— Отодвигай картину, — велели мне призраки.

Легко сказать.

Я пыхтела и ругалась, пытаясь сдвинуть с места тяжеленную золоченую раму, пока мне на помощь не пришли хранители башен. Тем стоило лишь пальчиками щелкнуть, и картина сама отъехала в сторону, открыв длинный темный коридор. Призраки исчезли там первыми, показывая дорогу, а я с опаской последовала за ними.

В коридоре, вопреки моим опасениям, было чисто, тепло и сухо. Видимо, ходом либо часто пользовались, либо тщательно за ним ухаживали. Или и то и другое.

Не сделав и десяти шагов, я оказалась на лестнице, по которой едва не усвистела вниз. Все-таки зажженных факелов на стенах не водилось, а я в темноте видела куда хуже своих проводников. Осторожно, держась за стену, спускаюсь вниз, прохожу через несколько небольших пустых комнат, когда впереди показывается свет. На который я и устремляюсь.