Дитя тьмы

Агидель Ксения

Болтать, как подружки, нам с ней было сложно: я смотрела на неё, наверно, как брошенный щеночек, которого изрядно погоняли и попинали люди, а теперь ждут от него любви и преданности. А вот для неё как будто всё так, как надо. Как будто, все так и было у нас всегда. Хорошо, приторно и сладко.

Самое странное для меня самой, наверно, то, что на отца у меня не было такой большой обиды, как на мать. Хотя ведь это он нас бросил. Но последнее – что это было? И кто, всё-таки, такой Лео? Много вопросов – и ни одного ответа. Доедая макароны по-флотски – изумительного совместного приготовления –

я решила спросить у неё об отце.

– Мам, а как вы с папой познакомились? – мы сидели с мамой на кухне, развалившись на диване, который стоял рядом с журнальным столиком. Этакая гостиная, совмещённая с кухней.

– Хм, странно, что ты только сейчас об этом спросила.

"Конечно, странно ей, а когда?" – подумала я, но сказала другое:

– Ну, не знаю. Просто стало интересно сейчас, – ответила я и пожала плечами.

– Мы познакомились на берегу моря. В тот день был праздник невест. В тех краях, откуда мы с твоим отцом, этот праздник каждый год отмечают. Мм, ну как сказать, мы с твоим отцом из разных родовых ветвей. И каждый наш род, так сказать, отмечает этот праздник по-разному, и на разных территориях. Так вот, мой род в тот год этот праздник отмечал у озера, а его род – как раз на берегу моря. А я, по своей глупости, просто перепутала место. Вот так и познакомились, твой отец принял меня за свою, и сосватал. Анечка, это очень сложно объяснить, ты многого не поймёшь, это было другое время. Единственное, что тебе нужно знать – это то, что я его очень сильно люблю. И в том, что ты дочь своего отца, тебе сомневаться никогда не стоит.

– А с чего ты взяла, что я сомневаюсь?

– Ну, мне так показалось.

– Тебе показалось.

Оставшийся день мы как будто пытались наверстать упущенное время. Я показывала ей свои картины, грамоты и прочую ерунду. Болтали обо всём – и ни о чём одновременно. И мне очень понравилась такая моя мама. Я почувствовала тепло, заботу и любовь, которые от неё исходили. Я так сильно этого всего хотела всю свою жизнь – и вот, получила, бери и пользуйся. Только жить мне не долго, но это ведь не значит, что я не хочу жить. Нет, совсем наоборот.

Боль, разрывающая мою душу на мелкие кусочки, обида, из-за которой хочется забиться под свою любимую иву и рыдать ночь напролёт, – именно это всё и делает меня живой. Единственное, чего я хочу больше, чем жить – чтобы она всегда была такой же, как сейчас. Жизнерадостной, доброй и, что самое главное, трезвой. Когда мы уже собрались спать, я прихватила в свою комнату баночку с водой. В которую потом, перед сном, опустила цветок.

Проснулась я в девять утра. Для меня, давно привыкшей вставать в шесть, а то и в пять, утра, такой подъём оказался очень поздним, но уж очень сладко я спала. Вставать с кровати совершенно не было желания. Приняв быстренько душ, отправилась одеваться, а мысли были заняты Астерией. Что должно произойти? И понравится ли мне это?

Одев свои любимые спортивные серые лосины, спортивный серый лиф, а поверх него – белую лёгкую майку-"алкоголичку", завязала волосы в высокий хвост. Решила посмотреть, что с цветком. Какого же было моё удивление, когда я не обнаружила ни цветка, ни воды. Просто пустая баночка стояла рядом с моей кроватью на тумбочке. Будь что будет, подумала я, и пошла к маме на кухню.

Одетая в домашние шорты и свободную футболку, с хвостиком на затылке, она была неотразима. Я никогда не думала, что сорокалетняя женщина может выглядеть так молодо и живо.

– Доброе утро. Ты уже не спишь?

– Нет, завтрак готовлю. Ань, а давай сегодня по магазинам пройдемся? В кино сходим?

– Ну, не знаю, – мама подошла ко мне и, взяв за руку, продолжала:

– На следующей неделе я выхожу на работу, и времени побыть вместе у нас почти не будет, вот я и подумала… Хотела, чтобы мы побыли вдвоём.

– Мам, как вернусь с пробежки – можем погулять. Хорошо? – мама засияла улыбкой и, чуть ли не подпрыгивая от радости, обняла меня.

– Ну, всё, мам. Я скоро.

Бегала я, как обычно, в парке. Мысли в голове занимала Астерия. Ведь не просто так она сказала, чтобы я опустила цветок в воду, да и куда-то же он делся. Сейчас так не хотелось ничего менять в жизни, ведь хоть как-то моя жизнь стала легче. Мама выходит на работу, а куда? Что она умеет? Возможно, отец хотел бы с ней поговорить. Ведь ушёл он из-за её пьянок, а сейчас она такая, будто никогда и не пила.

Я бежала по дорожке, слушала любимую музыку, и думала обо всём этом. Бежала, и не заметила перед собой человека – девушку, которая вышла из-за дерева.

– Ой, простите, я вас не заметила, – вытаскивая наушники из ушей, я пробубнила извинения в спину девушки, а когда она повернулась, речь пропала совсем. Это была Богиня. Только сегодня она выглядела обычной девушкой. Хотя нет. Необычной, конечно. Просто не сильно отличалась от обычной девушки. На ней была надета лёгкая кружевная кофта до пят белого цвета. Голубая шёлковая маечка и обычные голубые джинсы. Её невероятные длинные волосы были собраны в элегантную причёску, а некоторые пряди волос, как и в тот раз, были заплетены в мелкие косички. На её голове был все тот же странный обруч. Сейчас ее вид гораздо больше соответствовал нашему времени.

– Прощаю, – девушка внимательно на меня посмотрела, а потом захихикала.

– Узнала, значит.

– Да, узнала, и ничего смешного тут нет.

– Ты скучная какая-то.

– Я не скучная. Ты меня не знаешь, а выводы делаешь.

"Какая она капризная, мне кажется, что только мне такая несносная Богиня могла достаться. Неужели никого другого не нашлось?"

Мы прошли в тенёк и сели на лавочку.

– Ну да. Андриа, ты чем-то расстроена? – взгляд ее темно-синих глаз, казалось, проникал в самые потаенные глубины моей души.

– Да. Расстроена. Как ты меня назвала?

– Андриа. Это твоё имя в моем мире.

– Как это понимать?

– Ты – воин. Имя Андриа означает «воин». Анна – это твоё земное имя.

– Что с моей мамой? – решив не забивать голову чепухой (а именно чепухой мне казались её слова), спросила о том, что меня волновало.

– Она излечилась. Я излечила её больную душу.

– Больную душу? – на мой вопрос Астерия просто кивнула.

– Объясни, что это значит.

–Ну, она страдала из-за чего-то, поэтому и пила. Я забрала её боль, и всё.