Дитя трёх стихий. Замуж за чудовище
Шрифт:
Ох, уж эти чампы. Ну кому могло прийти в голову, что те, кого мы считали дикарями, понимают в роскоши больше, чем вся аристократия Хорнии.
Очень хотелось понежиться в такой необычной ванной как можно дольше. Но, Роу ждёт. И я с сожалением дала Алите команду ускориться.
Уж не знаю, чего я ожидала от нашего первого ужина вдвоём, но только пришла к выводу, что зря я так спешила. За едой Роу не проронил ни слова, и мрачность осталась при нём. Заговорил он только, когда поднялся из-за стола, да и то не со мной.
– Лита, переночуешь здесь. Из покоев не выходить, я поставлю купол.
И
– Прости, я должен разобраться с тем, что произошло, – он не смотрел мне в лицо, стоял напряжённый, со сжатыми кулаками. – Я был чересчур самоуверен насчёт твоей безопасности. Уснуть я всё равно не смогу, пока не найду того, кто протащил в комнату ту дрянь. Ну а рядом с тобой и подавно, – на последней фразе он невесело усмехнулся. – Но под куполом я действительно могу тебя оставить, хотя бы до утра. Я поставлю силу огня на защиту. Если через барьер земли может пройти человек пять: братья, которых сейчас нет в крепости, и шаманы, то снять купол огня сможет только моя мать. А ей и в голову не придёт ходить по ночам.
– А купол только от тех, кто захочет войти? Или мы тоже не можем выйти?
Кажется, я его разозлила. Во всяком случае его ответный рык был далек от обычного нежно-заботливого тона.
– Даже не думай об этом. Барьер непроницаем с двух сторон. Да и куда ты собралась ночью? – теперь он смотрел мне в глаза.
– Я просто спросила. Вдруг ты задержишься.
Роу возвел глаза к потолку, лицо его приняло мученическое выражение:
– Лита, – рявкнул он.
– Да, господин, – испуганно откликнулась камеристка.
– Проследи за тем, чтобы твоя чрезмерно любознательная госпожа даже близко к дверям не подходила. И сама не лезь, если не хочешь сгореть.
– Да, господин, – преданно глядя снизу вверх на Роу повторила эта изменница.
И когда он успел так её вышколить? Или это в женской природе так подчиняться мужчинам? Ну со мной такое не пройдёт. И я с вызовом вскинула голову.
Роу почувствовал перемену в моём настроении и улыбнулся впервые за вечер. Двигался он быстро. Я моргнуть не успела, как одна его рука уже легла мне на талию, а вторая потянула вверх подбородок, подушечка большого пальца прошлась по моим губам. Вот только я впервые не растаяла от его прикосновения, продолжая с вызовом смотреть ему в глаза.
– И откуда столько упрямства в хорошо воспитанной принцессе?
Я вспыхнула и зашипела не хуже випры:
– А с чего ты взял, что принцесс учат рабской покорности? – и я мотнула головой, пытаясь высвободиться.
Ага-ага, из железных тисков было бы проще. Роу просто запечатал мой рот жёстким поцелуем. Даже поцелуем это назвать было сложно. Меня просто поставили на место, заявив на меня права. И я не удержалась, цапнула его за губу. Роу разорвал поцелуй, глядя на меня с интересом. Даже голову чуть склонил на бок, изучая неведомую зверушку. А затем слизнул кровь с губы и снова улыбнулся:
– А ты мне и такой нравишься, мы ещё поборемся, жена.
Обе его руки оказались на моей попе, несильно, но по-хозяйски сжали её, игнорируя мой возмущённый рык. А потом он отпустил меня, и бросив через плечо: – Утром увидимся, заноза, – быстро вышел.
Внутри у меня всё кипело. Как-то иначе я представляла себе отношения в семье, без слов вроде «занозы», приличествующих скорее простолюдинам. Хам и дикарь.
– Какой же он у вас страстный, – раздался рядом мечтательный голос.
Ханг подери, совсем забыла про Алиту.
Ну да, вот и доказательство. Моя камеристка стоит, заломив руки в восхищённом жесте. Именно о такой страсти поди и мечтают все простолюдины. Но я же всё-таки принцесса, разве со мной такое поведение позволительно?
Я облизала губы, слегка припухшие после столь жёсткого обращения, и почувствовала вкус крови. Ох, кажется, я его чересчур сильно укусила. Но тут же подавила в себе чувство сожаления. Ага, сейчас. Заслужил. Если в самом начале дать слабину, я так и буду игрушкой в его руках, куклой для забав. Мужчине надо сразу давать понять, что позволительно, а что нет. Так учила нас мать Алексы. А ведь отец всегда относился к ней уважительно, никогда голоса не повысил. Всегда ровно и спокойно. «И без страсти», – шепнул мне внутренний голос. «Заткнись», – ответила я то ли ему, то ли самой себе.
Так что там насчет непреодолимого купола? Это вызов?
Были у нас в замке места, куда нам принцессам строжайше было запрещено заходить. Надо ли говорить, что под предводительством Алексы мы все запретные уголочки тщательно обследовали. Мы добывали ключи посулами или обманом. А потом рассматривали странные инструменты и устройства в подвале, чуть позже осознав, что это была пыточная, лазили по захламлённым чердакам среди чьих-то портретов, особо не интересуясь, кто на них изображён, пока однажды Алекса не присвистнула по-мальчишески:
– Смотри, Лисса, эта женщина на тебя похожа.
Я тогда еще была маленькая, и особого сходства кроме светлых волос и синих глаз не заметила.
– Может, это и есть та самая древняя королева, про которую нам рассказывали?
На том и порешили. Вроде ничего особенного, но пока мы досконально не обследовали чердак до мельчайших деталей, я нередко останавливалась перед тем портретом. А потом забылось.
– Госпожа, – робко позвала Алита, – вы будете спать ложиться? Вы не огорчайтесь, что он так ушёл. Он придёт утром.
Оказывается, я так и стояла столбом, глядя на дверь, за которой скрылся мой дикий муж, думая о том, насколько опасна попытка покинуть комнату. Алита же трактовала мою задумчивость по-своему и продолжила меня утешать.
– Он так на вас смотрит. Он вас любит по-настоящему. Мужчины они такие, ему трудно рядом с вами, пока вы не стали ему женой во всём.
Это она о чём? Я повернула голову, показывая, что слушаю.
– Я подслушала как-то разговор, как один вельможа во время празднества уговаривал даму, – она споткнулась, подбирая слова, – подарить ему ночь любви. Она отказывалась, а он прижал её к стенке, и сказал, что у него там, – Алита покраснела, но продолжила, – в мужском месте всё переполнено от любви, и что, если она не хочет, чтобы он сошёл с ума от боли и любви, то… – она окончательно запуталась в поиске деликатных слов.