Дитя Всех святых. Перстень с волком

Первого ноября 1337 года Эдуард III Английский обращается с посланием к Филиппу IV, королю Франции: это объявление войны. В ту же ночь завывание волков возвещает о необычном рождении в одном из замков Бретани.

По предсказанию повивальной бабки, новорожденный — Франсуа де Вивре, сын Гильома де Вивре и Маргариты де Куссон, — должен прожить ровно сто лет. И это будут годы той самой Столетней войны, что началась в день его появления на свет.

Благодаря своей храбрости, умелому владению оружием и многочисленным приключениям рыцарь Франсуа де Вивре становится воплощением льва. Перстень с изображением этого геральдического

Его младший брат Жан, студент богословия, является воплощением волка, эмблемы рода Куссон. Он наделен необычайной силой интеллекта и посвятил жизнь поискам истины — отчаянным и тщетным.

1380 год. Король Карл V скончался, дю Геклена тоже больше нет в живых. В Столетней войне наметился переломный момент. У Франсуа уже двое детей — Луи и Изабелла. Недавно умерла его любимая жена Ариетта.

Постепенно Франсуа осознает, в какое время ему довелось жить.

Письмо из Рима сообщает ему, что Жан, обвиненный в атеизме и брошенный в тюрьму, воззвал к Божьему Суду и просит брата выступить за него на поединке. Сражение назначено на День всех святых и должно состояться в Риме. Если Франсуа не успеет прибыть вовремя, Жан будет сожжен на костре. Франсуа пускается в путь…

Лев должен познать волка.

Франсуа де Вивре ехал не останавливаясь. Теперь, когда тропинка шла вниз, его мул двигался веселее; так они миновали уже три горные деревушки. Когда проезжали мимо первой, на колокольне звонили сексту, мимо третьей — нону. Скоро наступит время вечерни, и солнце зайдет. Нельзя терять ни минуты.

По пути Франсуа рассеянно оглядывал дома и людей. Здесь все так похоже на то, что он недавно оставил! Такие же домики с покатыми крышами, жмущиеся друг к другу, словно спасаясь от зимней стужи. Только слова, которые порой он выхватывал, были другими. Но если Франсуа и не понимал их буквально, смысл, должно быть, оставался неизменным. По всему миру крестьяне говорят об одном и том же: работа, земля, погода, любовь, болезни, смерть.

Закат, как это часто бывает в горах, был внезапным и застиг его врасплох. Франсуа заметил половинку луны с еще размытым — от света последних солнечных лучей — контуром и решил продолжать путь. И лишь когда его сморил сон, он остановился.

Уже совершенно стемнело, и тут вдали, на возвышенности, Франсуа увидел огни. Из пылающего городка доносились приглушенные расстоянием крики. Франсуа пришпорил было мула, чтобы поспешить на помощь горожанам, но вскоре стал явственно различать пение. Не пожар бушевал на улицах — это были огни праздника. Жители, конечно же, отмечают Михайлов день.

Франсуа решил остановиться там. У него не было никакого желания принимать участие в празднестве, но он чувствовал настоятельную необходимость соприкоснуться с людским весельем. Слишком давно он забыл, что такое радость…

Радость? Как бы не так! Чем ближе он подъезжал, тем отчетливее слышал нечто варварское в выкриках и напевах. Вздымающийся на высоту домов костер был зажжен на дороге в городок и перекрывал единственный вход в него.

Сам город был окружен стеной, не слишком высокой, но длинной. Почему же его обитатели пожелали отгородиться от остального мира этим пожаром? Что намеревались делать они под защитой огненного занавеса? Франсуа спешился и, оставив мула, принялся искать проход в стене.

Каменные выступы позволяли ему карабкаться вверх без особого труда, хотя на нем по-прежнему оставались тяжелые доспехи, да и меч он решил не отцеплять, дабы быть готовым к любым случайностям. Спрыгнув на землю по другую сторону стены, Франсуа не поверил собственным глазам.

Полсотни мужчин, обряженных в костюмы животных, исполняли нечто вроде дикого варварского танца. Были здесь «бараны», «овцы», «телята» и один «козел», который, похоже, играл роль вожака. В левой руке каждый сжимал палку с привязанным наверху колокольчиком, а в правой — пылающий факел. «Телята» мычали, «бараны» и «овцы» блеяли…

Но нет, среди танцующих обнаружились не только «животные». Некоторые горожане вырядились младенцами! Их головы украшали чепчики, какие надевают грудным детям, а сами они были туго спеленуты по пояс. Как и все остальные, они держали факелы, но вместо палки с колокольчиками трясли трещотками, подражая младенческим крикам.

Франсуа был оглушен этим маскарадом. Что же здесь происходит?

Он поднял глаза. В окнах и на крышах домов за действом наблюдали женщины, дети и мужчины постарше. Они тоже по-своему принимали участие в празднике, колотя что есть сил по разным предметам и вопя во всю глотку:

— Sancte Michael! Defende nos, Archangele! [1]

Защитить от чего? Что это была за чудовищная опасность, заставившая горожан подобными действами призывать святого Михаила?

Ответ пришел почти тотчас же. Распахнулись двери одного из домов, и вырвавшаяся оттуда стая волков с воем понеслась по главной улице городка. Комедианты, переодетые животными и младенцами, тотчас же повернули им навстречу, и началась чудовищная свалка.

Волки ринулись в толпу переодетых людей. Те отбивались с помощью горящих факелов. Вскоре обезумевшие звери рассыпались в разные стороны, но все дома были крепко заперты, а сам городок наглухо огорожен стеной, и путь из него преграждал разведенный на дороге огонь. С крыш домов и из окон посыпались камни, и полился кипяток, и волки вновь устремились на главную улицу.

Франсуа начал постигать смысл этой жестокой игры. Переодетые горожане изображали традиционных жертв волков, а праздник святого Михаила стал чем-то вроде реванша.

Продолжая блеять, мычать и кричать по-младенчески, люди старались оттеснить своих противников на площадь.

Осыпаемые камнями и ошпаренные кипятком волки пытались скрыться в соседних улочках.

Франсуа становилось все неприятнее здесь находиться. До сих пор он ухитрялся держаться в тени. Какой-то неловкий мальчишка, бросив с крыши увесистый камень, попал не в волка, а в человека-«барана», и последовавшая за этим сумятица позволила Франсуа продолжать путь незаметно для окружающих. Он раздел упавшего без сознания крестьянина и набросил на себя атрибуты маскарада. Накидка и маска полностью скрыли доспехи. Франсуа взял факел и палку с колокольчиками и смешался с толпой.

Посреди деревенской площади была вырыта яма, и волки, спасаясь от факелов, бежали прямо к ней. Один за другим они падали туда, издавая дикий вой: на дне ямы пылали уголья. Круг пляшущих «баранов», «телят», «коз» и «младенцев» замкнулся с завываниями, блеянием и мычанием.

И тогда крупный самец сделал отчаянную попытку прорваться между своими мучителями. К удивлению Франсуа, никто не попытался остановить его. Вскоре лишь три несчастных волка барахтались в ловушке, откуда доносился запах горелой плоти.