Диверсант
Шрифт:
– Почему же? – пожал я плечами и подбросил прутиком вывалившуюся из костра ветку обратно в огонь. – Хотя вы, конечно, правы, у меня есть серьезный разговор.
– Говорите, ведь мне все равно придется вас выслушать.
– Вопрос такой: могут ли целители запустить остановившееся сердце? – Я решил проигнорировать последнее замечание целительницы и перейти сразу к делу.
– Некоторые могут, но для этого нужны… – Женщина неожиданно замялась, не зная, как подобрать правильное слово.
–
Женщина немного успокоилась и даже подрастеряла в нервной суете свою раздражительность.
– Я поняла, для таких сложных ритуалов нужны артефакты, но это только в обителях, и работать с ними могут лишь самые сильные из целителей. Я же простая знахарка. Могу срастить ребра, остановить кровотечение, а вот оживлять мертвых мне не под силу.
– А о мертвых речи не было, – поспешил я обуздать фантазию целительницы, пока она, по обыкновению всех женщин, не выдумала себе всяких ужасов, основываясь лишь на крупицах информации. – Тогда второй вопрос. Можете ли вы помочь биться ослабевшему сердцу?
– Это могу, – оживилась женщина, явно вспомнив случай, которым гордилась. – Однажды я успела к умирающему ребенку и буквально подхватила последний удар его сердечка. Затем убрала жар, и сердечко забилось ровно.
На лице целительницы заиграла мягкая улыбка, которая вновь добавила ей шарма и молодости.
– Теперь третий вопрос. Только сначала выслушайте меня до конца, затем хорошо подумайте, а уже после этого начинайте плеваться, – перешел я к главному, заставив женщину напрячься. – Вы можете остановить сердце?..
– Да как вы! – вскочила целительница, но тут же испуганно села обратно, повинуясь металлу в моем голосе.
– Молчать! Сядь, дура! – Крик подействовал не только на целительницу, но и на бойцов, которые поспешили отойти подальше. Я же, закончив с воплями, спокойно взял деревянную лопаточку и помешал бурлившее в котелке варево. – Просил же сначала выслушать до конца. Скоро может произойти ситуация, при которой для спасения жизни необходимо будет сначала остановить сердце человека, а затем вновь запустить его.
– Вы считаете меня дурой? – наконец-то перешла от страха к сарказму целительница. – Не бывает такой помощи, для которой останавливают сердце.
– Что бы вы сказали, опиши вам кто-нибудь вчера дарийского монстра?
– Что это невозможно, – после недолгих раздумий ответила целительница, которая, несмотря на все свои причуды, была далеко не глупой дамой.
– В нашем мире, особенно при вашей профессии, говорить слово «невозможно» не очень разумно. Вернемся к остановке сердца.
– Сердце является простой мышцей, и расслабить ее может любой ученик целителя, но это запрещено святым учением. К тому же как мы заставим его снова работать?
Мне очень понравилось это «мы» – похоже, в целительнице жила такая же страсть к новому и неизведанному, как и у профессора.
– Есть способ, – загадочно улыбнулся я и, помешав кашу, попробовал ее на соль. Соли не хватало, поэтому пришлось вызывать кашевара, так как варево было почти готово.
Ночь прошла тихо, и мне удалось славно выспаться, а вот Руг явно не сомкнул глаз ни на секунду. Зато по его горящему взгляду было видно, что ночные бдения дали хорошие результаты.
– Нить ведет на северо-восток.
– А точнее?
– Ну куда-то туда. – Профессор кивнул в сторону леса, но озорные огоньки в его глазах показали, что он забавляется.
– Так, проф, надеюсь, ты помнишь, что у меня по утрам совсем нет чувства юмора? Если будешь морочить голову, я надаю по ушам кашевару, и он больше не будет тебя подкармливать.
Угроза подействовала – несмотря на субтильность, Руг ел за двоих как минимум, поэтому постоянно подлизывался к кашевару с целью получить дополнительную пайку.
– С тобой неинтересно, – махнул рукой ученый и повел меня к высокой сосне, вокруг которой виднелась россыпь камней.
Возле одного из булыжников лежала длинная палка.
Что ж, и без пояснений профессора я понял, что он определил направление связи Тани с «камнем душ» и отметил его палкой, – теперь дело было за картой и компасом.
Развернув творение местных картографов, я удрученно вздохнул: кто хоть раз имел дело с военными картами, меня поймет. То, что я расстелил на камне, было похоже на произведение искусства, то есть красиво, ярко и… очень приблизительно.
Впрочем, как говорится, «за неимение гербовой бумаги, будем писать на простой».
Творчество картографа-художника мне было совершенно не жаль, поэтому, сверившись с компасом, я приложил к карте относительно ровную ветку и чиркнул по бумаге тонкой угольной палочкой. Пройдясь взглядом вдоль линии, я почувствовал, как в голове зарождаются нехорошие предчувствия. Судя по вздоху профессора, его посетила аналогичная мысль.
Через пару часов мы добрались до имперского тракта и проехали по нему на юг, таким образом сдвинувшись перпендикулярно линии на карте.