Диверсант
Шрифт:
Он вспомнил, как недавно один из его подчиненных в шутку спросил: «Александр Иванович, а как правильно писать: "Афганистан" или "Авганистан", через "фэ" или через "вэ"». Откровенно говоря, он тогда едва сдержался. Только сдается, таких сотрудников по необъятному Советскому Союзу немало. И других у нас просто нет.
Тем временем закончив рассказ о задачах бригады, начальник ПГУ подвел итог:
— Командовать этой бригадой и выполнять столь непростые задачи поручено вам…
И он назвал фамилию начальника отдела.
—
Лазаренко видел, как побледнел его шеф, услышав собственное имя. Однако Крючков этого не заметил. К сказанному он весомо добавил:
— С Юрием Владимировичем Андроповым ваша кандидатура согласована. Здесь в Москве, на хозяйстве вместо вас останется полковник Лазаренко.
Повисла пауза. Крючков, видимо, был уверен, что сейчас услышит четкое по-военному «есть», или более демократичное, чекистское «все понятно, разрешите выполнять», но не тут-то было.
Начальник спецотдела со вздохом развел руками.
— Владимир Александрович, — обратился он к Крючкову, — поймите правильно, если соглашусь на это назначение, боюсь повредить делу. Войсковыми операциями я не занимался, оперативно-боевыми подразделениями тоже не руководил. Так что…
Генерал замялся. Да и продолжать не имело смысла. Все было ясно. Шеф спецотдела просто струсил.
Крючков молчал, в упор глядя на начальника отдела. Чувствовалось, что он едва сдерживает гнев. Начальник ПГУ перевел холодный взгляд на Александра Ивановича:
— Вы тоже боитесь навредить делу?
— Боюсь, — ответил Лазаренко, — но от дела не отказываюсь.
— Тогда вы, — бросил Крючков начальнику спецотдела, — свободны. А вы, Александр Иванович, останьтесь.
Начальник ПГУ сидел молча, не проронив ни слова. Молчал и Лазаренко. Он понимал «большого шефа»: тяжело вдруг сделать открытие, что много лет рядом с тобой работал трус, и в нужную минуту он просто бросил тебя.
Потом Крючков поднял трубку и позвонил Председателю КГБ Андропову, пересказал разговор с начальником спецотдела. Когда их беседа была окончена, он, обращаясь уже к Лазаренко, сказал:
— Вы назначены. Юрий Владимирович утвердил вашу кандидатуру.
Крючков встал и протянул руку. Взгляд его потеплел.
— Александр Иванович, начинаете, по сути, с нуля.
Лазаренко кивнул:
— Понимаю…
— И еще, — Крючков задержал его ладонь в своей руке, — учтите, Афганистан — это…
Начальник ПГУ задумался, словно подбирая нужное слово, а у Лазаренко мелькнуло: да уж, Афганистан — не Буэнос-Айрес.
А Крючков лишь улыбнулся:
— Вот вернетесь оттуда, и расскажете мне, что такое Афганистан.
«Отчего же не рассказать, — подумал Лазаренко, — только когда это будет?»
Особая территория на карте планеты
С чего начал полковник Александр Лазаренко свою деятельность в качестве командира бригады специального назначения? С того, что доложил начальнику управления генералу Юрию Дроздову о нецелесообразности развертывания бригады по полному штату.
Руководство выслушало его и с доводами согласилось. Решено было создать сводный отряд, который Лазаренко предложил назвать «Каскад». Состав — тысяча человек.
Вскоре отряд сформировали и перебросили в Фергану, на базу 105-й воздушно-десантной дивизии ВДВ. Здесь бойцы «Каскада» проходили доподготовку, готовились к действиям в Афганистане.
Своя доподготовка была и у командира. Уже первые шаги по осмыслению роли отряда, его тактики, оперативной деятельности показали: первая «горячая», еще не оформившаяся мысль о том, что «Афганистан — не Буэнос-Айрес», — верна и точна.
Но что делать после осознания этой верной и точной мысли? Изучать опыт. К тому же опыт не европейский, а по большей мере среднеазиатский. Например, борьбу с басмачами.
Позже Александр Иванович скажет: «Я собрал соответствующие материалы со всего Советского Союза. Даже историю и методы работы ЧОН изучал. Ибо в Афганистане классические методы разведки не подходили».
Помнится, тогда в одной из работ Лазаренко прочитал: «Через горные перевалы, через выжженные солнцем пустыни шли верблюжьи караваны из-за кордона. В тяжелых тюках были упакованы винтовки, пулеметы, ящики с патронами. Действия басмачей сопровождались жестоким террором, принимавшим изуверские формы».
Как часто потом, в Афганистане, командир «Каскада» станет вспоминать эти строки. Они окажутся похожи на сообщения из его собственных донесений в Центр. Словно и не было шести десятков лет.
Многое он почерпнул из документов, сохранившихся в архивах КГБ со времен махновщины, антоновщины. Позже, уже в послевоенный период — борьба с ОУНовцами на Украине, «лесными братьями» в Прибалтике дала пищу для размышления и изучения тактики националистических банд. Что-то было общее, традиционное в этой партизанщине, и в то же время — виделись разительные отличия. Ведь обстановка в Афганистане, как политическая, так и экономическая, идеологическая была иная. На дворе стояли 80-е годы XX столетия. К оценке обстановки следовало добавить еще время и место действия.
В те дни, листая пожелтевшие страницы документов, он записал себе в блокнот: начало басмаческого движения — 1917 год, окончание — 1926-й. Написал и удивился — девять лет борьбы. Нельзя сказать, что для Александра Ивановича цифры эти стали открытием. О долгой борьбе с басмачеством он знал и раньше. Но раньше эти цифры были где-то далеко, а теперь проступили ясно и зримо.
Лазаренко вспомнил, как невольный холодок пробежал по спине — девять лет! «Неужто и мы там застрянем?… — подумал он и тут же отогнал эту дикую мысль. — Надо же, взбредет такое в голову».