Диверсия высочайшего уровня
Шрифт:
Будут теракты и политические убийства. Люди, что-то значащие в этом мире, не знают сантиментов, но отлично понимают, что никто не должен уйти безнаказанным.
– И как ты сейчас?
Лазарь пожал плечами, а я заметил:
– Не время, Лазарь. Надо определяться. Или – или. Быть своим для всех – так уже не выйдет. Этим ты не проживешь. Как настоящее имя Комара? Давай, Лазарь, решай.
– Московенко, – недовольно сказал Лазарь. – Дмитрий Всеволодович.
– Это он громил прислал по мою душу?
Лазарь пожал плечами:
– Не знаю. Скорее
Наверняка так оно и было. После того как с Лазарем не вышло, этот самый пан Московенко правильно сообразил, что ГРУ рано или поздно выйдет на Лазаря, и потому оставил в адресе группу. Ошибся он в двух вещах. Точнее сказать, это была не ошибка, просто объективные ограничения.
Во-первых, ресурсы у него были не безграничны, и он выделил только троих, причем не профессионалов, а простую шпану, специализирующуюся на грязных делишках и поденщине. Три человека, готовые применять насилие, – вполне достаточно для кого-то. Их хватило бы и для меня, если бы кастет не скользнул. Во-вторых, этот умник думал, что в адрес пошлют какого-то ботаника для проверки. А пришел туда я.
– Вопрос, Лазарь. Что с переворотом? Когда он будет?
Тот пожал плечами и ответил:
– Когда будет, тогда и будет. Знаешь, Петренко совершил большую ошибку. У него нет ни одного силовика, в доску своего. Теперь он гол как сокол. А не убрали его еще по двум причинам. Первая: после ликвидации президента пауки в банке перегрызутся меж собой, и все это понимают. Вторая: два переворота за пару лет – это слишком. Денег не дадут. Так что не знаю. Это не тут решают.
– А в Вашингтоне?
Лазарь понимающе улыбнулся. Эта его гримаса была похожа на след от лезвия ножа.
Да, ошибся местный фюрер. Хотя какой он фюрер… так, не пришей кобыле хвост. У него действительно нет ни одного в доску своего силового министра. Сейчас идет грызня между МВД под командованием бывшего харьковского губернатора и СНБО, контролирующего армию и большую часть незаконных вооруженных формирований Майдана. Глава СНБО – тот самый Кровавый Пастор, убийца, разжигатель войны на Донбассе, проповедник баптистской секты. В молодые годы, конечно же, – секретарь райкома комсомола.
Обе силы примерно равны. Наверняка именно поэтому переворота до сих пор и нет. Как только одна из сторон его устроит, другая тотчас присоединится к президенту и поможет ему подавить мятеж. Это будет выгодно с точки зрения ликвидации конкурентов и выставления себя перед иностранными спонсорами проекта «Украина не Россия» как твердых государственников и законников.
В иные времена однозначно выиграла бы армия, тем более что к ней прибился еще и глава службы безопасности. Но сейчас национальная гвардия, представляющая собой бывшие внутренние войска, усиленные территориальными батальонами, по возможностям почти что равна армии, а может, и сильнее. Нацгвардейцы стоят на передовой АТО, имеют боевой опыт.
Может быть, бывший харьковский губернатор, любитель мальчиков по вызову, и рискнул бы, но изъян есть и в его строю. Я говорю о Майдане. На площадях сейчас тихо, но он есть. И его мнение почти однозначное. Майдан стоит за Кровавого Пастора. А это нельзя не брать в расчет в Украине две тысячи шестнадцатого года.
Но и ты кое в чем ошибаешься, Лазарь. Есть у вашего презика силовой ресурс. А если пока и нет, то вот-вот может появиться. И ресурс этот называется ГРУ.
– Мне нужна снайперская винтовка, Лазарь. Желательно с глушителем.
– Сделаем.
– И скажи-ка мне, где живет Московенко.
Украина, Полесье
05 марта 2016 года
Мишень едва виднелась в прицеле из-за холодного сырого тумана, стелющегося над землей и не желающего уходить. Одежда была мокрой от пота и сырого снега, пропитанного водой. Свитер едва грел.
До цели было триста девяносто метров. Она представляла собой полторашку с талой водой, которую мы прислонили к стволу гнилого поваленного дерева. Между мной и этой проклятой полторашкой лежал грязный снег с черными проплешинами и тянулась дорога. Развезенная гусеницами тракторов, она могла остановить и танковую атаку.
Я время от времени стрелял в тире. Просто потому, что специфика моей профессии иногда предполагает решение проблем силовыми методами. Но снайпером меня назвать было нельзя. Тем не менее я принял решение убрать Московенко и сделать это самому. Доверять полностью можно только себе. Я знаю Лазаря. Если придется отсюда сваливать в скоростном режиме, то лучше всего это делать мне. За мной тут уже есть три трупа, и еще один ничего не изменит.
Почему я решил убрать Московенко? Потому что есть такая возможность. Он опасен, знает Лазаря, понимает, кто он такой, имеет выходы на наемников и ликвидаторов высокого класса. Если Московенко покинет этот мир, то позиции противной стороны будут ослаблены, а вот Марине как раз станет проще работать.
Да и нам тоже. Потому что украинцы никогда не простят Лазарю гибели начальника отдела Р, даже если тот не нажимал на курок. А кстати, точно не нажимал? Тут недобрая слава Лазаря сыграет против него самого.
Винтовку он мне достал, с этим тут проблем не было. Обычная СВД с оптическим прицелом ПСО и глушителем. Раздобыть оружие в Киеве было проще простого. Автомат с четырьмя рожками и подсумком шел за штуку долларов, а в Харькове такое добро и вовсе можно было взять за пятьсот. Винтовка – тоже тысяча, с глушителем – полторы.
Продавали дезертиры, солдаты, возвращающиеся из зоны АТО. Оружием почти открыто торговали некоторые волонтеры. Все просто – кому война, а кому мать родна.
Глушитель был местного производства, тут они разрешены. На прикладе винтовки кто-то вырезал ножом: «БТН Донбасс». Голову бы оторвал этому рукодельнику.