Дивизия без вести пропавших. Десять дней июля 1941 года на Лужском рубеже обороны
Шрифт:
Огромное количество добровольцев прежде не служили в Красной Армии и практически не имели никакой военной подготовки. Во 2-й ДНО их оказалось к 12 июля 4027 человек. Поэтому сразу же после формирования началась боевая подготовка личного состава. В связи с обстановкой и временем она регламентировалась специальными программами. В них входили общевойсковая, огневая и тактическая подготовки. Обучение шло в условиях развернувшегося кровопролитного сражения за город. 2-я ДНО обучалась всего 16 часов, так как находилась в предбоевом состоянии… Значительный вклад в обучение ополченцев внесли преподаватели Института физической культуры им. П. Ф. Лесгафта. Особое внимание во 2-й ДНО уделялось огневой подготовке, стрельбам из боевого оружия. Результаты были очень высокими: из 124 бойцов и командиров, принимавших участие в стрельбах, 44 получили отличную оценку, 38 – хорошую, 30 – посредственную. Только 12 человек не смогли выполнить упражнения по стрельбе. Хуже обстояло дело с тактической подготовкой. Обстановка не позволяла проводить учение…»
Да, обучаться было некогда. Всего 16 часов успели выделить на обучение личного состава, отправляемой на передовую дивизии.
Смоленское сражение. 22-я, 19-я и 20-я армии Западного фронта перешли в наступление с задачей освободить Витебск.
В районе Витебска 3-я танковая группа отражает контратаки советских войск с севера и востока. Одновременно 19-я танковая и 14-я моторизованная дивизии взломали советскую оборону севернее Полоцка и устремились на Невель, выходя в тылы нашей 22-й армии. 22-я армия вынуждена была оставить Полоцкий укрепрайон и отходить на северо-восток.
2-я танковая группа развернула наступление на Смоленск и Кричев, охватывая фланги 13-й армии, оборонявшей рубеж Днепра в районе Могилева.
Киевская операция. В районе Бердичева 1-я танковая группа отражает контратаки советских войск с юго-востока, юга и юго-запада. Немецкая 14-я и 13-я танковые дивизии наступают в направлении Белой Церкви, обходя Киев с юга.
12 июля. В Москве подписано соглашение «О совместных действиях правительств СССР и Великобритании в войне против Германии».
Документальная строка
«Ленинград. 12 июля. Из телеграммы обкома ВКП(б) и облисполкома секретарям райкомов партии и председателям райисполкомов: “Поднять поголовно все население колхозов и других организаций на оборонительные сооружения в соответствии с указаниями военных представителей”».
«КП 177-й сд. Из донесения штадива 177-й о ходе боев: “Уничтожив до батальона мотопехоты, 1/483 сп отошел с рубежа р. Плюсса. 3/483 сп под сильным воздействием вражеского артиллерийского огня и пехоты с танками отошел в район Ширяги…
Начальник штаба подполковник Павлов”». [210]
Лужское направление. Деревня Рютень. КП опергруппы штаба 177-й стрелковой дивизии
Иван Семенович Павлов, подполковник, начальник штаба дивизии
«Начальник разведки дивизии майор Масленников доложил, что противник продолжает атаковать 1-й и 3-й батальоны 483-го стрелкового полка силами не менее пехотного полка, поддержанного танками и артиллерией. Передний край постоянно обрабатывается вражеской авиацией. Выдержать такой натиск необстрелянным бойцам нелегко.
210
Кринов, С. 35.
И вот очередная неожиданность. Начальник штаба 483-го полка капитан Богатырев сообщил, что 1-й батальон старшего лейтенанта Шеловича отошел, с ним потеряна связь. Я не успел подробно разобраться в обстановке, как вызвал комдив.
– Слыхал? Побежал Шелович. Такой рубеж бросил! – горячился Андрей Федорович. – Где батальон? Штаб знает?
– Пока еще не выяснил. Послал в полк Масленникова, – отвечаю возможно спокойнее. Знаю, что в такие минуты Машошин бывает крут.
– Так и есть! Никто ни черта не знает! – продолжал бушевать командир. – Адъютант, машину!
Комдив сел в броневичок и отправился в 483-й полк.
Я позвонил Харитонову. Просил его встретить командира и ни в какое пекло не пускать. Образовавшуюся прореху юго-восточнее станции Плюсса попросил прикрыть огнем артиллерийской группы. Но, оказывается, наш начарт полковник Фомин был уже в курсе событий и доложил, что полковник Одинцов подготовил сильный огневой заслон. Пять дивизионов артиллерии способны охладить горячие головы гитлеровцев.
К исходу дня батальон Шеловича обнаружили в лесу недалеко от станции Плюсса.
Машошин приказал построить бойцов на небольшой полянке. Лично проверил людей, оружие, боеприпасы. Затем приказал старшему лейтенанту Шеловичу выйти перед строем.
– Адъютант, отберите у труса оружие!
Дрожащей рукой Шелович вынул из кобуры пистолет и передал его лейтенанту Лясину, своему хорошему другу.
– Бойцы! – обратился Машошин к строю. – Вы знаете, что заслуживают предатели и трусы на войне. Но я не хочу, чтобы боевая история нашей славной дивизии была испачкана фактом трусости. Вы пойдете вместе с комбатом и восстановите положение. Правильно я говорю?
Вздох облегчения прокатился над строем. Раздались выкрики: “Правильно!”, “Вышибем гадов!”
Шелович поднял голову, распрямился. Его глаза светились отчаянной решимостью. – Товарищ комдив, кровью смою свой позор! Жизни не пожалею. Разрешите встать в строй? – Голос его окреп и обрел ту характерную чеканность и твердость, которая свойственна строевым командирам». [211]
Северо-Западный фронт. 11-я армия. Село Медведь. Штаб 70-й стрелковой дивизии
211
Кринов, СС. 31–32.
Николай Андрианович Виноградов, полковник, начальник штаба дивизии
«Война застала нас в лагерях под Ленинградом. Затем дивизия была срочно переброшена за Выборг. Места знакомые. Здесь зимой сорокового года мы принимали боевое крещение. Под Выборгом родилась боевая слава дивизии: ее подвиг отмечен орденом Ленина, а шестнадцать самых отважных бойцов удостоены звания Героя Советского Союза. В их числе бывший комбат, командир 68-го стрелкового полка капитан А. Краснов.