Дивные земли
Шрифт:
А дальше была изнуряющая погоня, где ее затравливали, словно дикого зверя и последний шанс на спасение - Изумрудный лес. Она до сих пор не понимала, каким чудом ей все-таки удалось добраться до границы Дивных земель, прежде чем ее схватили.
Удача в который раз оказалась на ее стороне, и вот теперь она вновь обрела свободу, руками эльвов избавившись от своих преследователей. Только вот что ей теперь с этой свободой делать?
Кайе.
Лунный княжич вышел на балкон и, прикрыв глаза, сделал глубокий вздох, наслаждаясь ночной прохладой. Тонкие длинные
Снова, в который уже раз он не сможет заснуть до самого рассвета. Снова он напьется вина пытаясь притупить память но, как и в сотни раз до этого, все его старания окажутся тщетны - страх глубоко пустивший корни в сердце не сдаст своих позиций так просто.
Чтобы хоть как-то отвлечься, Кайе постарался сменить направление своих мыслей и вспомнил о сегодняшнем происшествии. Он и сам не до конца осознавал, что именно заставило его сохранить жизнь человеческому подростку. Можно сколько угодно оправдывать себя тем, что он просто вернул долг, но княжич прекрасно помнил те ощущения что испытал, сжимая рукоять клинка и глядя в распахнутые от ужаса карие глаза с по-девичьи густыми и длинными ресницами. В тот момент все его естество протестовало против убийства, и Кайе растерялся, так как не понимал, что послужило тому причиной. Он ненавидел людей настолько сильно, насколько вообще одно живое существо способно ненавидеть другое. Тогда что же заставило его в этот раз поступиться своими убеждениями? Почему глядя на худенькое тщедушное тело, сжавшееся перед ним испуганно, не смог исполнить того, что требовал от него глас рассудка?
"Интересно, - невольно подумал Кайе, - сумел ли подросток добраться до границы или он все-таки наткнулся на дозор?"
Княжич отчетливо представил себе этого хрупкого человечка - совсем одного в ночном полном опасностей лесу. Если даже ему повезет, и его не схватит дозор, то он вполне может стать ужином для какого-нибудь брухгура или дриады. Эти духи - дети ночи, никогда не брезговали свежей человечиной, и беспрекословно подчинялись одним лишь эльвам. Раньше, в давние времена, когда смертным еще дозволялось появляться в Дивных землях, эльвы плели людям специальные обереги, отгоняющие плотоядных духов, но теперь лесные обитатели стали еще одним немаловажным препятствием на пути у Лордов-воинов. Жаль, конечно, что большинство духов входили в силу только с наступлением темноты и почти не показывались при свете дня, но и это служило хорошим подспорьем в борьбе с "незваными гостями".
Тряхнув длинной челкой, словно отгоняя назойливое насекомое, Кайе коротко раздраженно выдохнул и пробормотал:
– Нет, это безумие какое-то, в самом деле...
Затем опершись на одну руку, он легко перепрыгнул через перила балкона и мягко спружинив ногами, приземлился на землю. Выпрямившись, княжич уверенно направился к замковым воротам.
"Я только выведу человека за границу Дивных земель" - убеждал он себя, сворачивая немного в сторону от ворот и проходя через тайный, спрятавшийся в диком плюще лаз.
– "Ведь это именно я сохранил ему жизнь и теперь обязан убедится в том, что человек навсегда покинет эльвийские земли"
Только оказавшись за стеной, Кайе осознал, что оставил свою полумаску в спальне. Досадливо поморщившись, он, тем не менее, продолжил свой путь, надеясь вернуться в замок до рассвета.
Милолика.
Мила
Очень хотелось расплакаться и сесть прямо здесь на холодной земле, отдавая себя в руки неизвестности, но фамильное упрямство заставляло ее двигаться дальше, не обращая внимания на боль в пульсирующих висках и общую слабость.
Сколько времени прошло с тех пор, когда она нормально ела в последний раз? Милолика попыталась вспомнить и не смогла. Наверное, несколько месяцев назад, как раз перед тем, как отец приказал бросить ее в камеру. Дальше ее рацион составляла лишь тюремная баланда, а с того времени как ей удалось сбежать у нее во рту не побывало и хлебной крошки.
Пустой желудок заурчал, и Милолика испуганно прижала ладонь к животу. В ночной тишине звук этот показался ей невыносимо громким.
– Предатель!
– возмущенно прошипела она, сглатывая горькую слюну.
Внезапно Миле показалось, что рядом с ней произошло какое-то шевеление. Девушка замерла, ощущая как гулко заколотилось в груди сердце.
"Показалось?" - с надеждой подумала она, но уже в следующее мгновение упала на землю придавленная чем-то тяжелым. Правую руку чуть ниже плеча пронзила острая боль. Милолика закричала и принялась что есть мочи брыкаться, пытаясь скинуть с себя противника.
В темноте она не могла разглядеть того кто на нее напал но она чувствовала под пальцами густую жесткую шерсть и ощущала на своей коже горячее дыхание.
Задыхаясь от боли и ужаса, девушка отчаянно боролась за свою жизнь, хотя понимала, что шансы ее против этого чудовища ничтожно малы.
Милолика не сразу осознала, отчего вдруг напавший на нее монстр отступил. Она тяжело и хрипло дышала, жадно глотая воздух и боясь лишний раз пошевелиться.
"Что произошло?" - растерянно подумала она, еще не до конца веря в свое чудесное избавление.
Ответ пришел в виде белеющего в темноте смутно расплывающегося лица склонившегося над ней эльва.
– Живой?
– поинтересовался он, разглядывая Милу мерцающими серебристо-серыми глазами.
Милолика замычала в ответ что-то неопределенное, чувствуя, как горит и пульсирует прокушенная рука. В голове шумело, а кожа покрылась холодным потом.
– Повезло тебе, что брухгур решил сначала поиграть, прежде чем съесть.
– Произнес эльв, осторожно высвобождая раненую руку из рукава разодранной куртки. Девушка при этом громко застонала, сильно сомневаясь в том, что все случившееся с ней можно назвать везением.
Прохладные пальцы эльва легко коснулись рваной раны, оставленной зубами чудовища, и Милолика в очередной раз жалобно заскулила от боли.
– Плохо дело.
– Хмуро сообщил ее неожиданный спаситель, продолжая едва касаясь водить кончиками пальцев по пострадавшей руке.
– Яд брухгура успел попасть в кровь, и теперь ты вряд ли доживешь до рассвета.
Мила обреченно прикрыла глаза.
"Ну, вот и все" - подумала она, чувствуя, как постепенно угасает ее сознание, - "По крайней мере, лучше уж уйти так чем заживо сгореть на костре глядя в пустые безучастные глаза собственного отца"