Дневник Джанни Урагани
Шрифт:
18 ноября
С девчонками всегда морока, не то что с мальчишками. Завтра к нам приедет одна девочка погостить на неделю, нужно запастись терпением…
Мама обещала мне велосипед, если я буду хорошо себя вести, так что я буду изо всех сил стараться быть милым.
Вот уже шесть раз, не меньше, мне обещали велосипед, и всякий раз находится очередная весомая причина мне его не дарить. Надеюсь, хоть на этот раз мне повезёт!
Наша гостья – племянница адвоката Маралли. Он позвал свою сестру, синьору Меропе Кастелли, которая живёт с мужем в Болонье, приехать вместе с дочерью для знакомства
Теперь свадьба – дело решённое, и даже мама с Адой после долгих увещеваний отца в конце концов дали согласие.
19 ноября
Мы ездили на вокзал встречать синьору Меропе Кастелли и Марию. С виду она девочка как девочка, только очень смешно лопочет на своём болонском диалекте, ничего не разберёшь.
Все домашние очень радуются приезду будущих родственников. Я тоже доволен, ещё бы, ведь Катерина приготовила десерт двух видов: со сливками и с джемом – чтобы каждый мог выбрать на свой вкус; вот у меня, к примеру, нет особых предпочтений, и я выбрал оба.
20 ноября
Первый день прошёл, и я приложил все мыслимые усилия, чтобы быть паинькой, как обещал маме.
После школы я развлекал Марию, не обижал её и даже играл в её скучную шикарную куклу.
Куклу зовут Флора, и ростом она почти с хозяйку. Единственное в ней интересное – это глаза: кладёшь – закрываются, ставишь – открываются. Я хотел понять, как это устроено, и продырявил кукле голову – оказывается, там внутри очень простой механизм. Я с лёгкостью разобрал его и объяснил Марии, что к чему, она слушала с большим интересом, но, увидев потом, что глаза сломаны и больше не закрываются, разревелась, будто стряслась невесть какая беда.
Ну и дуры же эти девчонки!
Мария пожаловалась дяде, что я сломал её куклу, и вечером Маралли сказал мне:
– Эх, Джаннино, Джаннино, и за что ты так не любишь чужие глаза?
Но потом добавил уже с улыбкой:
– Ничего, Мария, мы починим глаза твоей кукле… видишь, мои уже починили. И потом, знаешь, нет худа без добра – пусть это тебя утешит. Вот я, например. Если бы Джаннино не попал мне в глаз, меня бы не приютили в этом доме, я бы так и не узнал, что за сокровище моя Вирджиния… и не был бы сейчас самым счастливым человеком на земле!
Эти слова тронули всех, и Вирджиния обняла меня со слезами на глазах.
В этот миг мне хотелось высказать всё, что творилось у меня на душе, вспомнить выпавшие на мою долю несправедливые обиды и объяснить им, как дурно наказывать детей за всякие пустяки, но я смолчал, потому что тоже растрогался.
22 ноября
Когда я открываю свой дневник и перечитываю строки, написанные позавчера, меня охватывает тоска: бесполезно, взрослых не исправить…
Что поделаешь – и на этот раз прости-прощай, велосипед!
Пишу, забаррикадировавшись в своей комнате; пока мне не пообещают, что отец меня не тронет, я не сдамся.
Как водится, дело в сущей безделице, которая скорее заслуживает награды, чем наказания, ведь я просто послушался маму. Все взрослые ушли в гости, а мне велели:
– Развлекай Марию, пока нас не будет дома, и будь умницей.
Я поиграл с ней в дочки-матери и ещё в какую-то ерунду, только чтобы ей угодить, но потом мне надоели эти детские игры и я сказал:
– Смотри, уже почти стемнело, а до обеда ещё целый час: хочешь, поиграем в господина и раба из той книжки с картинками, которую я тебе вчера показывал? Я буду господином и брошу тебя в лесу.
– Давай! – охотно согласилась она.
Мама с сёстрами и синьорой Меропе ещё не вернулись, Катерина стряпала на кухне. Я отвёл Марию к себе в комнату и велел ей надеть поверх белого платья мой синий костюмчик, чтобы она стала похожа на мальчика. Потом я выкрасил её как мулата, взял ножницы, и мы спустились в сад. Там я приказал рабу следовать за мной.
Забравшись в укромный уголок, я повернулся к Марии и сказал:
– Смотри, сейчас я обрежу твои кудри, как в том рассказе, чтобы тебя не узнали.
– Мама будет ругать! – разревелась глупышка. Но я не стал её слушать и постриг, иначе игра не получится.
Потом я посадил её на камень у изгороди, теперь она как будто потерялась. А сам спокойненько пошёл к дому.
Она всё вопила и вопила, как самый настоящий раб, и мне даже пришлось заткнуть уши, ведь я хотел довести игру до конца. Тут с неба, весь день затянутого тучами, закапали первые крупные капли…
Когда я вошёл в гостиную, все уже сидели за столом и ждали нас. На скатерти красовался поднос с бисквитным печеньем и взбитыми сливками, и у меня сразу потекли слюнки.
– А вот и они, наконец-то! – воскликнула мама, завидев меня, и вздохнула с облегчением. – А где Мария? Скажи, чтоб садилась за стол.
– Мы играли в раба, – ответил я. – Как будто Мария потерялась.
– И где же она потерялась? – со смехом спросила мама.
– Здесь неподалёку, в платановой аллее, – ответил я, усаживаясь за стол.
Но папа, мама, синьора Меропе и синьор Маралли вскочили на ноги, будто в дом ударила молния, хотя на самом деле только слегка грохотало.
– Ты серьёзно? – спросил папа, больно схватив меня за руку.
– Ну да, мы играли в господина и раба. Её я одел мулатом, а сам был господином, который бросает своего раба. Потом должна появиться фея, которая отведет её в заколдованный дворец, где она, я пока не придумал как, станет самой могущественной королевой на земле.
После моих слов у всех пропал аппетит. Синьора Меропе в отчаянье ломала руки и кричала, что её девочка умрёт от страха, она ведь так боится грома, и простуду наверняка подхватит, ну и прочая ерунда.