Дневник моего исчезновения
Шрифт:
Разглядываю свое отражение в зеркале и чувствую, что мне не по себе. Я бы предпочел не надевать мамину одежду, но своей женской одежды у меня нет, а Мелинда носит только джинсы и топы, у нее ничего такого красивого нет.
Я задумываюсь, какие туфли лучшего всего подойдут к платью. Может, черные с розовыми камушками? Или сандалии с красно-синими ремешками? Выбираю черные, я почти всегда отдаю предпочтение черным, поскольку обожаю эти блестящие розовые камушки. Они напоминают мне дорогие украшения на девушках из клипов на «Ютьюб»,
Снова разглядываю свое отражение в зеркале. Были бы волосы длиннее, я бы выглядел как девушка. Может, отрастить? Хотя бы чтобы можно было делать хвостик? Заманчивая идея.
Иду в комнату Мелинды, оставляя за собой следы на ковре. Папа застелил все комнаты ковролином, кроме кухни, потому что по нему мягче ступать. Мне нравится это ощущение мягкого ворса под высокими каблуками, все равно что ходить по траве.
В косметичке Мелинды полный бардак. Я бросаю взгляд на часы. Надо поторопиться. Обвожу глаза черным карандашом, как певица Адель, и провожу темно-красной помадой по губам. Внутри разливается тепло.
Я красивый.
Я и Джейк – и не Джейк, я красивее, изящнее, лучше, чем обычный Джейк.
В прихожей накидываю одну из кофт Мелинды. На улице около нуля, слишком холодно для платья. Черная шерстяная кофта кусает кожу, пуговицы давно оторвались, так что она не застегивается. Я запираю дверь, кладу ключ под треснутый цветочный горшок и иду к дороге. Гравий скрипит под подошвами. Я изо всех сил стараюсь сохранить равновесие на высоких каблуках.
На улице темно, мрачно и пахнет сырой землей.
Начинается мокрый дождь со снегом. Пайетки позвякивают при ходьбе. Ели тихо стоят вдоль дороги, и я гадаю, наблюдают ли они за мной, и если да, то что думают о моем наряде. Вряд ли они имеют что-то против моей одежды. Они всего лишь деревья.
Сворачиваю на тропинку. В ста метрах от меня проселочная дорога. Дальше идти нельзя: кто-нибудь может меня увидеть. А это будет ужасно. Самое страшное, что может случиться. Нет, лучше умереть.
Мне нравится гулять одному в лесу. Особенно в маминой одежде. Я обычно фантазирую, что я в Катринехольме, иду в бар или ресторан.
Это все только фантазии.
Дойдя до дороги, я останавливаюсь. Закрываю глаза и наслаждаюсь моментом, потому что скоро надо идти назад. В лучший дом в Урмберге с плоским телевизором, массажным креслом и постерами у меня в комнате. Обратно к холодильнику с полуфабрикатами и машиной для льда, которая работает, только если хорошенько стукнуть по ней кулаком.
Обратно к Джейку без лифчика, платья, туфель на высоких каблуках.
Холодные капли падают мне на голову и стекают вниз за шиворот, холодят спину. Я поеживаюсь, хотя мне не привыкать. По сравнению с тем, что было вчера, погода сегодня просто прекрасная. Вчера ветер был такой, что я боялся, как бы крышу не сорвало.
В лесу раздается какой-то звук. Может, это косуля, тут много всякой дичи водится. Однажды
Снова звук.
Треск сучьев, слабый стон, словно раненого животного. Я замираю и вглядываюсь в темноту.
Между кустами какая-то тень движется мне навстречу.
Волк? Это первое, что приходит в голову, хотя я знаю, что волки тут не водятся. Только косули, лисы, лоси и зайцы. Самое опасное животное в Урмберге – человек. Папа тоже так говорит.
Я поворачиваюсь, чтобы бежать обратно в дом, но застреваю каблуком в земле и падаю спиной вниз. Острый камень вонзается в ладонь, копчик пронзает резкая боль.
Еще через секунду из леса выползает женщина.
Старая женщина. Седые пряди свисают на лицо, драные джинсы и тонкая блузка все в мокрой грязи. Она без куртки, руки все в крови.
– Помоги мне, – едва слышно молит она.
Я отползаю подальше от нее, смертельно напуганный, потому что эта женщина похожа на ведьму или сумасшедшую убийцу из фильмов ужасов, которые мы часто смотрим с Сагой.
Дождь усилился, я чувствую, что лежу в луже. Поднимаюсь на корточки, снимаю туфли и беру их в руки.
– Помоги мне, – бормочет женщина, тоже поднимаясь.
Я понимаю, что она не может быть ведьмой, наверно, просто сумасшедшая. Но может быть буйной. Пару лет назад полиция задержала в Урмберге одного психа. Он сбежал из психбольницы в Катринехольме и почти месяц прятался в пустующих дачных домиках.
– Кто ты? – спрашиваю я и пячусь назад, чувствуя под ногами мягкий мох.
Женщина замирает. Вид у нее удивленный, словно она не знает, как ответить на вопрос. Потом она смотрит на свои руки, и я замечаю, что она что-то держит – книгу или тетрадь.
– Меня зовут Ханне, – отвечает она после некоторой заминки.
Голос теперь звучит громче, и, встретившись со мной глазами, она пытается улыбнуться и продолжает:
– Тебе не нужно меня бояться. Я не причиню тебе вреда.
Дождь хлещет меня по щекам, я встречаюсь с ней взглядом.
Теперь она выглядит по-другому – не как ведьма, а просто как старая тетенька. Судя по всему, просто упала в лесу и порвала одежду. Может, заблудилась и не может найти свой дом. Совсем не опасная.
– Что с вами случилось? – спрашиваю я.
Старушка по имени Ханне опускает взгляд на свою грязную одежду, потом снова смотрит на меня; в ее глазах отчаяние и страх.
– Я не помню, – бормочет она.
Вдруг раздается шум приближающегося автомобиля.
Заслышав машину, тетенька делает шаг на обочину и машет руками. Я поднимаюсь вслед за ней и вглядываюсь вперед. В свете фар видно, что Ханне босая и ноги у нее тоже все в крови.
Но я вижу еще кое-что. Вижу, как блестят пайетки на моем платье. В свете фар меня видно как на ладони.