Дневник самоубийцы
Шрифт:
А я их недооценивал. Они дерутся за веревку! Видимо, каждая полагает, что та, кто прыгнет первой – незаметно перегрызет веревку в полете и тем угробит соперниц.
– Девушки! Не спорьте. Выберу я. – вызвался миллионер, но его никто не слушал. Ветер шумел, да и дамы были заняты грызней. – Дамы. Позвольте же мне…
Мужику, не глядя, съездили по морде и попросив не лезть, не разобрав в темноте кто это вообще был. Крупный план: расцарапанный миллионер,
– У тебя еда есть?
– Полный холодильник.
С пола скромно мяукнули.
– Принеси пива и пиццу.
– Сам неси.
– Или убью. – Тем же тоном, флегматично изучая стену.
– Хорошо. До рекламы подождешь? У меня, кстати, пива нет.
Слава выругался и полез в карман за телефоном.
– И пиццу закажи.
– А что в холодильнике?
– Мау.
– Котлеты.
– Мау?
– Из чего?
– Рыбные, кажется.
– Ма.... Мау!
– Вот коту их и отдай.
Кот поддерживающе заурчал и начал тереться о ноги, распушая приглаженный мех.
– Обойдется.
Ногу легонько царапнули. Пока шаловливо.
Но я думал о другом: там, на экране! Девушка с моим любимым четвертым размером груди и ботексом в губах, бровях и, кажется, ягодицах – готовилась прыгнуть в бездну. Она нацепила откровенный купальник. И бледная, местами синяя кожа, тщетно пыталась согреться, кутаясь в тончайшие кусочки ткани. Плюс пять, однако. И ветрено. Очень ветрено. Так что в итоге… сомневающуюся мадам просто сдуло в бездну.
Визг, что-то черное и мелкое, упавшее вниз. Оборванный трос. И тишина в эфире.
Через минуту миллионер подошел к краю и испуганно посмотрел вниз. Стоявший рядом менеджер держал его за руку мертвой хваткой.
Оставшиеся две девушки, тоже в откровенных купальниках, пытавшихся переплюнуть наряд усопшей, жались друг к дружке, осознавая, что вот это могли быть они.
– Выключай. Я сказал вырубай! – прошипели с экрана.
– Это прямой эфир, не могу!
– Уволю. – За кадром.
– Да не могу я! Еще пять минут сказали работать.
– С*ки. то есть… гм.
Копошение, копошение. Кадр перевернулся, потом еще раз и встал боком, выхватив встрёпанную тушку мужика с микрофоном.
– Эээ, уважаемые зрители. – Похрипел ведущий, пытаясь улыбнуться. – Здесь и сейчас… вы видели… высшее проявление любви. Она… любила!
Рядом со мной тихо хрюкает Слава, согнувшись пополам. Кажется, его отпустило.
– Мы будем вечно помнить эту жертву… она… была не напрасна.
На заднем фоне девушки вяло одевались, передумав прыгать.
– Но давайте же спросим, что именно в этот самый момент думает наш герой!
Вспомнился дом два. Миллионеру, все еще что-то разглядывающему в бездне, сунули под нос микрофон.
– Что Вы, как мужчина, подвергнувший девушку такому немыслимому испытанию, можете сказать сейчас нашим телезрителям?
Миллионер посмотрел на микрофон, потом снова вниз и тихо сообщил:
– Нихрена себе жвахнулась.
После этого пошла реклама.
– Хорошее шоу. – Хлопнули меня по плечу, после чего набрали номер из быстрого набора. – Алло, пицца? Три с курицей и сыром. И пива. А мне плевать, что у Вас его нет. Плачу втройне. Во-от. То-то. Давай, рыбкой. А то передумаю.
Понедельник
00:12
– И тебе ее не жаль? – спросил я, все еще обсуждая шоу и поедая огромные куски пиццы, стоя у подоконника.
Слава сидел на раскладушке с вырезанной в центре дырой, устроив себе импровизированный насест.
– Тебе ж сказали: она любила. А любовь к деньгам – губит людей.
– А может она и впрямь в него влюбилась. Ну, распереживалась, не затянула узел и упала. С кем не бывает?
– Со мной Я бы все узлы проверил и позвонил адвокату и паре друзей. И ежели чего – эти дурики не то, что вещать в камеру – сидеть бы не смогли.
– Заряд соли. – Понимающе сказал я.
Взгляд Славы стал тяжелым. Поражаюсь, как он вообще сидит. Видимо, сила воли и дыра в брезенте сыграли свою роль.
– Ой, прости.
– Скажи спасибо, что я добрый. – По нервам словно ножом прошлись.
Не глядя беру воющего у ног кота и прижимаю к себе. Рыжий вырывается, одновременно изучая стол. – Но за языком следи.
– Ага, понял. А ты, кстати, кем работаешь?
– А тебе-то что?
– Да так… денег у тебя много.
– Тоже хочешь?
– Да нет… я богат.
– Ну-ну. Бандит я. Доволен?
– Грабишь, убиваешь, насилуешь?
– А ты чего больше опасаешься?
– Не знаю. По-моему, все плохо. Но хуже всего последнее.
– Тогда тебя насиловать не буду. В виде исключения. – С интересом изучая мою рожу из-за черной челки, скрывавшей выражение глаз.
– А от меня вчера девушка ушла. – Зачем-то сообщил я.
– Сочувствую. Как звали?
– Таня. Она была высокая, сильная и недавно сменила пол.
В кухне повисла нехорошая тишина.
– Я тоже никого не насилую. – Зачем-то доверился я.
Воздух словно сгустился. Я понял, что опять говорю не о том. А все моя болезнь и привычка пьянеть от двух бутылок пива.
– Слав, ты… не переживай. Ты, конечно, симпатичный…
– Вот сижу я и думаю. – Грустно заметил парень, проворачивая в руке нож. – Ты такой смелый или просто дурак?