Дневник Жеребцовой Полины
Шрифт:
– В январе оба были живы! Ребят вместе выводили из города!
Ура! Ур-а-а-а! Мы обнялись, как сестры, и простились.
Мама плакала на улице. Вспоминала, как под бомбежкой Аладдин принес нам черный хлеб!
Царевна Полина-Будур.
11 февраля 2000
Вчера к нам явился Вовка, муж Ольги.
Пьяница и грубиян. У него горе!
При
Она лежала и перед сном смотрела фотографии родных. Сын похоронил ее сам. Во дворе своего сгоревшего дома, в яме. Пропали все документы на квартиру матери и паспорт погибшей. Видимо, как и у нас во дворе, там побывали ближайшие соседи!
Вовка сильно напился с горя и неожиданно явился к нам, поговорить.
Было поздно. Около 21:00. Они говорили с мамой долго, дружески. Мама забыла ссоры и обиды в дни выселения. Зря! Она раскурила с ним сигарету! Налила Вовке в стакан одеколона из флакончика, и он выпил! Ругал сам себя за то, что не забрал свою мать к себе. В военное время оставил ее одну. А я подумала, что ему грабить чужое было куда интереснее, чем заботиться о собственной матери.
Тут пьяный русский сосед обнаглел и стал протягивать ко мне руки, приставать и говорить, что я «выделываюсь». А куда можно уйти в ночное время? По двору стреляет снайпер. Видны трассирующие пули. Я отшатнулась от этого человека и от его пьяных слез. Вышла из комнаты. Час сидела одна в своей разрушенной кухне. В темноте, с крысами.
Я, молча, молилась, чтобы Всевышний помог мне и Аладдин вернулся!
Я решила, что соглашусь стать его женой! И второй и третьей!
Лишь бы жить чисто, а не так, как живут остальные люди здесь, вокруг меня.
«Аладдин! Приди и спаси меня! Забери меня отсюда, поскорей!» — беззвучно звала я, вспоминая свой сон. Мне снилось, что Аладдин погиб и лежит среди развалин.
Не дай Бог, чтобы это оказалось правдой!
В комнате слышался мат Вовки и глупые разговоры. Свою мать в этот момент я почти ненавидела. Наконец, Вовка пошел к себе в дом напротив — спать.
Было слышно: на него кричит женский голос. Обзывает его грязными словами.
Это его родная жена.
P.S:
Сегодня утром при посторонних людях во дворе Вовка придрался к моей маме.
Он послал ее на х...
А я не вступилась, не стала ее защищать.
Так ей и надо!
Нечего дружбу с «грязью» водить!
Нечего пускать эту свинью к себе в дом!
Будур.
12 февраля 2000
Приехала мама моей подруги Хавы.
Первым делом кинулась к нам. Спросила, где ее муж Султан?
Мы рассказали:
– Султан, после похорон брата соседки Азы, пошел проведать ваш дом, в частный сектор. Утром 19 января нас выселили на «зачистку». Но с нами твоего мужа не было!
Мама красавицы Хавы сразу заплакала. Ее настойчиво позвали Аза и Вовка.
Сказали, что знают, где лежит Султан, и увели.
Как потом выяснилось, Аза, Ольга, Вовка и Лина, блуждая по частному сектору в поисках
наживы, давно нашли отца моей подруги. Его расстреляли, и не одного.
Рядом с ним на снегу лежали еще два человека.
– По этой улице и выше, — рассказывали местные жители, — шли федеральные части с осетинами. Это был кошмар! Ингушей они особенно ненавидели после конфликта в 1992 году из-за спорных земель. Так что расстреляли их втроем. Там были местный русский парень, чеченец, и привели этого ингуша. «Чтоб был интернационал», — смеялись российские военные. А хоронить тела не отдали.
Недалеко от этого места расстреляли старую женщину, в ночной рубашке и в теплом платке на плечах, и ее дочь. Дочь была полностью раздета, лет тридцать.
Примерно через два квартала и выше, если подниматься от нас по частному сектору в гору, расстреляли девочку-чеченку семи лет с ее матерью и с теткой. Люди с этой улицы рассказали, что старшую сестру расстрелянного ребенка, девушку примерно моего возраста военные увели с собой.
В подвал общежития от Хлебозавода военные бросили гранату.
Погибли и чеченцы и русские люди, которые прятались там от обстрелов. Много людей! Были дети.
Мать одной из убитых женщин, по имени Галина, мы встретили на базаре «Березка». Вероятно, там и погибли молодые чеченки, у которых однажды мы прятались от бомбежки в районе «Березки». Во всяком случае, они втроем собирались именно в этот подвал.
19 января нас вывели из родных домов. Мы скитались девять дней на территории, где уже закрепилась часть федеральных войск. Тогда мы все считали: с нами поступили жестко и несправедливо. А на самом деле нас спасли!
Я вспомнила фразу одного из военных: «Другие части идут. У них — жестче!»
Значит, мы ошибались!
Они только играли с нами, уже зная, как будет с теми, кто останется в своих домах.
Их прикончат те, кто придет потом.
Голодные собаки давно перешли на мертвечину.
У Султана, примерного семьянина, мирного жителя, отца двоих детей, были обгрызены лицо и рука. Его завернули в большой ковер и увезли на тачке. Вдову проводили Лина и Аза. Вернулись и рассказали, что на военных постах спрашивали: