Дневник. Первые потрясения
Шрифт:
— Перси, ты сейчас читаешь, или это был вопрос конкретно от тебя? — уточнил Кингсли.
— Вопрос.
— Видишь ли, Перси, — растягивая слова, начала говорить Панси Паркинсон, — это было вполне хорошее и благодушное настроение. Профессор даже голос тогда ни разу не повысил.
— Так он никогда не повышал на учеников голос. Я не помню, чтобы профессор Снейп на нас орал, — еще менее уверенно проговорил Перси.
— Ну, на вас он, может, и не орал, а вот орать на факультет Слизерин в полном составе было его самым любимым занятием.
— А что за колбы вы выставили
— Летнее домашнее задание. Три зелья для больничного крыла в литровом объеме для каждого. Какое именно зелье мы будем варить, профессора Снейпа никогда особо не волновало, я имею в виду, легкое оно будет или сложное. Все определялось путем жребия. Они вообще могли быть все одинаковыми, и тогда вероятность написания победного сочинения сводилась к нулю. Поэтому неудачники наказывались вдвойне. Жизнь, она вообще несправедливая штука, Грейнджер, — начал объяснять Драко.
— Но ведь зелья для больничного крыла варил сам профессор Снейп?
— Откуда ты это взяла? Когда бы он их варил? Ты думаешь, у него в сутках 48 часов и при этом он не спит? Ты вообще знаешь, сколько стоит маленький флакон простейшего зелья, приготовленного Мастером его уровня? Кстати, Грейнджер, можешь гордиться, ты выжрала несколько тысяч галеонов за время твоей учебы.
— В смысле?
— Понимаете, мисс Грейнджер, до вашего шестого курса профессор Снейп готовил зелья собственноручно всего пять раз. Из них три он готовил специально для Вас, один раз для Рональда Уизли на его пятом курсе, и один раз для мистера Поттера в конце его первого курса, — с улыбкой начала говорить мадам Помфри. — Одно зелье он готовил, когда вы учились на пятом курсе, а два других, когда вы учились на втором. Правда одно он готовил для нескольких детей, одного привидения и одной кошки, а другое… специально для Вас. Это было самое сложное для него зелье. Не в плане приготовления, а в плане настроя на непосредственный процесс. Он даже хотел оставить все как есть, потому что не мог сосредоточиться для проведения вашей полной диагностики. Северус четыре раза возвращался в мой кабинет с интервалом в пару минут, чтобы пятнадцать минут искренне смеяться. Перед тем, как он входил в палату, каждый раз натягивал на себя всем привычную презрительную непроницаемую маску, приговаривая: «Главное, не заржать в лицо», — и возвращался через минуту. Напомню, мисс Грейнджер, это было тогда, когда вы выпили не совсем правильное зелье. Хотя нет, само зелье было правильное, и даже профессор Снейп присвоил вам двадцать факультетских очков, правда он тут же снял девятнадцать за, как он выразился, тупость, переоценку своих возможностей и неспособность довести дело до логического конца.
— Зачем вы все это говорите здесь? — сквозь слезы прошептала Гермиона.
— Видишь ли, девочка, я всегда хорошо относилась к профессору Снейпу, даже тогда, когда все его считали предателем. Меня всегда глубоко задевало, что, несмотря на то, что Северус для вас делал, выискивал для вас время, которого у него никогда не было, разрабатывал специально для вас новые лекарства, спасал вас, в конце концов, вы ни разу даже не поблагодарили его.
— В каком смысле не поблагодарили?
— Есть такое слово, мисс Грейнджер, «спасибо». Перси, читай дальше, наверно, там будут все ответы на твои вопросы.
========== Глава 2. “Страх профессора зельеварения” ==========
«6 сентября 1991 года.
— Гарри Поттер. Наша новая знаменитость, — начал я свою приветственную речь для первогодок сдвоенных зелий Гриффиндора и Слизерина.
Почему именно Поттер? Да потому что Поттер — это была самая известная для меня в этом классе фамилия, что, как говорится, «на слуху». Собственно, из года в год все начиналось абсолютно одинаково. Я выбирал в классе самую известную для меня личность и создавал для себя любимого козла отпущения, коим он оставался до самого своего выпуска. Потому что всегда такие «козлы» почему-то сдавали СОВ по зельям на «Превосходно».
Приветственная речь тоже никогда не менялась. Драко с самого начала начал шевелить губами, проговаривая ее за мной.
Я поверхностно прочитал детей, чтобы оценить уровень подготовки класса. Меня снова удивил Поттер. Не знаю, как по остальным предметам, но в отношении зелий в его голове была абсолютная стерильность.
Я удивился, потому что дети, выросшие в семье магглов, обычно приходят в мой класс даже более подготовленные, чем дети из семей волшебников. И это можно понять, ведь все, что происходит в школе, для них в новинку. Целый новый мир, в котором они просто не могут позволить себе опозориться. Гермиона Грейнджер вообще какой-то феномен — за 15 минут уже почти весь справочник про себя пересказала.
Дин Томас тоже лихорадочно пытается хоть что-нибудь вспомнить. А я ведь не задал им еще ни одного вопроса. А тут… Засасывающая в себя пустота.
— Глупое махание волшебной палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки. Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства… - И тут я решил немного разнообразить свою речь, а то восторженно цитирующий меня Малфой уже начал порядком раздражать.
– Могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как закупорить смерть, — Драко выглядел настолько обиженным и растерянным, что я решил его пожалеть и закончить как обычно, — но все это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада баранов, которое обычно приходит на мои уроки. Поттер! Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни?
— Я не знаю, сэр, — ответил Гарри.
Зато Гермиона Грейнджер явно знала ответ. Меня больше всего раздражало, что наш Избранный даже не попытался вспомнить хоть что-то.
— Так, так… Очевидно, известность — это далеко не все. Но давайте попробуем еще раз, Поттер. — Меня все больше и больше начинала выводить из себя эта девчонка Грейнджер. — Если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать? — Помимо приветственной речи еще и вопросы из года в год задавались одни и те же.
— Я не знаю, сэр, — признался он.
И кто бы сомневался. Я упорно делал вид, что не замечаю Грейнджер, которая зачем-то уже встала. Как же она меня бесит! Нужно держать себя в руках. Это ведь дети. Они созданы для того, чтобы издеваться над взрослыми. Мне кажется, что я все-таки не сдержался, и что-то отразилось на моем лице.
— Похоже, вам и в голову не пришло почитать учебники, прежде чем приехать в школу, так, Поттер?! — только не смотреть в сторону Грейнджер.
– Хорошо, Поттер, а в чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха?
— Я не знаю, — тихо произнес Гарри. — Но мне кажется, что Гермиона это точно знает, почему бы вам не спросить ее?
Я остолбенело вытаращился на Поттера, пытаясь держать себя в руках.
Обычно мне отвечают хотя бы на один вопрос. Это относится только к факультету Гриффиндор. Все остальные же факультеты отвечают на все заданные вопросы, вероятно, консультируясь перед занятием у старшекурсников. Тут же, за всю неделю не спросить о манере преподавания всех профессоров? Гриффиндор, конечно, никогда меня не разочаровывал, но это уже перебор.