Дневник. Том I. 1856-1858. Книга 2. Духовные опыты. Наблюдения. Советы
Шрифт:
Я был спокоен недели две (вторую и третью), и со мною не было искушений; враг не нападал на меня, по крайней мере с особою силою; веры в сердце было больше прежнего, и я заметно был ближе к Богу. Но в субботу по третьей неделе враг опять приступил ко мне с силою и начал силиться похитить мою веру. А как тяжело, когда чувствуешь, что вера, жизнь нашего сердца, нашей души, оставляет нас, когда ее кто–то силится похитить совсем. И одна минута без веры — смерть для души.
Вот в чем секрет моей сердечной тяжести: от физического предчувствия дурной, сырой погоды. Никогда не отчаивайся поэтому, если во время или после Литургии не чувствуешь мира и радости в сердце, их не бывает часто не от моральной, а от физической, внутренней болезни. Ведь
Ах! Какая сырая погода сегодня! А утром была сухая.
От этого состояния тяжести нужно различать тяжесть, происходящую от неверия и маловерия, когда Господу угодно бывает лишить меня дара веры и испытывать меня терпением.
Никогда не наедаться сытно: лишний кусок — лишняя тяжесть, лишнее тление. Не забывай при молитве упадать в глубину своего ничтожества. Помни непрестанно слова Спасителя: блажени нищии духом(Мф. 5, 3; Лк. 6, 20).
Двое малюток: Василий и Пелагия, бывшие в сильной падучей болезни, сначала от действия молебного пения и чтения, а потом окончательно — от действия животворящих Таин совершенно выздоровели и стали бодры и веселы. Слава Богу, Его животворящим Тайнам и слава Владычице Премилосердой, Радости всех скорбящих. — Что исцеление последовало не от действия лекарств, а от действия молитвы и Святых Таин, это доказывается тем, что дети, которых сильнейшим образом било до начатия молебна, во время самого молебна затихли и сами молились Богу и после того до вечера были совсем спокойны. А вечером был только легкий припадок. От причастия же совершенно все прошло. 25 февраля 1858 года.
При искушениях говори чаще: буди имя Господне благословенно от ныне и до века (Иов. 1, 21).
Ты капризен и своенравен и в отношении к Богу: смотри, не медли исправляться.
Силою животворящих Таин золотуха твоя с ее жгучими припадками внутри почти совершенно прошла: у тебя не бывает теперь этой жгучести ни пред какою погодою. Благодари Господа Бога.
Смотри, остерегайся малейшего греха: диавол так и ловит тебя на каждом шагу, чтобы, изловивши тебя, натираниться над тобою. Смотри за собою во все глаза. Помни неусыпание невидимого врага твоего: и днем, и вечером, и ночью, и утром он все ходит за тобою. — Молись чаще внутренно Господу Богу.
Кажется, что ядовитость греха должна бы образумить человека — не предаваться более грехам и страстям: так она убивает душу. Но для этого нужно много внимательности к себе, веры и любви re Богу, Диавол постоянно расставляет сети. — Куда при страстях девается ум? — О темнота, о мрак адский!
Всегда было и теперь есть все так: лишнего ничего нет. Чем же ты, лукавый, возмущаешь душу мою? Рассудок! Зачем ты напрасно занимаешь свое место при искушениях?
Минута неверия в Господа и Его слово есть смерть для души.
Что за актер, который конфузится на сцене? Тем более — что за священник, который конфузится в церкви при служении. Самое величие Существа, Которому он предстоит и служит в церкви, должно возвышать дух его и побуждать смело и важно говорить и действовать в церкви или в другом месте при отправлении священных обрядов. К чему тут малодушествовать? К чему не доверять себе, не надеяться на себя? Господи! Даруй мне непоколебимое мужество во время служения Тебе, или лучше: дай живую веру, которая никого не стыдится и не боится, если дело касается ее.
С закрытыми глазами мы не просим о чем–нибудь и кого–либо из людей. Как же с закрытыми очами души мы часто молимся Богу? Наперед надобно раскрыть душевные зеницы ока, ясно представить, Кому мы хотим молиться, — и тогда молиться.
Если ты небрежно произносишь слова молитвы, то, значит, у тебя мало или нет веры: вера дорого ценит каждое слово таких прекрасных молитв, какие Церковь влагает в уста наши; значит, у тебя нет любви: любовь дорого ценит слова, обращенные к Богу любви и мира; значит, у тебя нет смирения, а есть гордость: смирение тихо, с глубоким чувством, почти нараспев произносит слова молитвы, давая время отозваться ей в глубине сердечной, во всем существе души. Не смей же пренебрегать словами молитв, спешить при произнесении их. Старайся, главное дело, молиться любящим сердцем.
Всякий верующий христианин, старающийся жить по вере, благочестиво, отсекающий свои страсти, должен ожидать, между прочим, и того ужасного нападения диавола, предметом коего будет похищение веры из сердца такого человека, чтобы он, веровав, не спасся (да неверовавши спасется).Если с Божиею помощию человек успел отсечь многие страсти и пристрастия, которыми, как самыми подручными, удобными средствами искушает нас диавол, тогда он устремляется в самую глубину нашего существа, поселяется в сердце и там, как искусный мастер на разрушение или каменщик, подкапывает самое основание нашей жизни — веру. Тяжело бороться, когда веру, так сказать, вырывают из сердца; тогда теряется самая опора борьбы, отнимается вся сила нравственная. Вера наша победила мир, как говорит Апостол: сия есть победа, победившая мир, вера наша(1 Ин. 5, 4). — Какая же поэтому победа без веры? Какже надобно стоять ввере, мужаться, укрепляться!
«О Ты, пространством бесконечный, — поет наш отечественный поэт, — Живый в движеньи вещества; теченьем времени превечный, без лиц в Трех Лицах Божества! Дух, всюду Сущий и Единый, 1 Сому нет места и причины, Кого никто постичь не мог, Кто все собою наполняет, объемлет, зиждет, сохраняет, Кого мы называем Бог!» [121] — Как возвышенно! Но откуда такая возвышенность у светского поэта? Эта возвышенность заимствована из Откровения. Только христианский поэт может так поспеть величие, бесконечность Божества! А как прекрасно выражение: «Живый в движеньи вещества!» В самом деле, мы Живого Бога Самого не нидим, но взамен того мы видим Его живым в движении вещества небесного и земного.
121
Г. Державин, ода «Бог».
Что ты знал прежде, лет 10 или 15 назад, и что знаешь теперь? Как много тебе Бог открыл в это премя. Благодари Господа Бога за сокровища знания.
Вот уже неделя, как со мною нет тяжелых искушений внутренних и я наслаждаюсь душевным спокойствием при телесном здоровье и весело смотрю в лице Божие — на небо и на домашние изображения Господа Бога, Его Пречистой Матери и святых Его. Я имею теперь святое дерзновение.
Во славу Преждеосвященных Даров. Как несомненны жизнь и смерть, здоровье и болезнь, так несомненно было действие на мою душу и тело Преждеосвященных Честных Даров 12 февраля. Я почти умирал от внутренней слабости и изнеможения до причастия. И — ожил, ободрился, возрадовался после причащения. — Слава животворящим Твоим Тайнам!
Но увы мне! Спаситель мой терпит на Кресте ужаснейшие страдания за то, что я горд, нетерпелив, ропотлив, невер!
Господи! Когда Ты утвердишь меня на камне веры непоколебима? Доколе мрак будет облежать душу мою? — Свет Святый, Свет тихий святыя славы бессмертного Отца нашего, Иже есть на небесех, просвети мя!
Спокойное и медленное произношение слов молитвы необходимо, потому что время молитвы по преимуществу должно быть временем веры и созерцания души; но вера и созерцание при смутном и спешном произношении молитв не могут быть: они любят непременно спокойствие и медленность. Медленность — для того, чтобы наполнить промежутки речений или слов созерцанием, которое, естественно, требует времени; спокойствие — для того, что без спокойствия не может быть порядка в мыслях и чувствах; и притом неспокойным состоянием диавол пользуется как прекрасным средством уничтожить всякую пользу молитвы — да неспокойное, смутное состояние большею частию он и производит во время молитвы.