Дневники: 1920–1924
Шрифт:
24 января, суббота.
Однако я не ползла замерзшей в кровать, а напротив, вечеринка позабавила меня своей зрелищностью, вернее, поразила столпотворением. Молли горланила на весь Адельфи, а затем, когда хозяйка задала уровень, около сотни человек пытались ее перекричать. Я заняла свое место в углу между Клайвом и Нортоном 60 и наслаждалась чувством безответственного веселья. Совсем не человеческий праздник. Все улыбались. А что еще остается, когда не можешь выразить удовольствие словами?! Там была Марго 61 , ужасно изуродованная длинным платьем. Я пыталась обратить ее пафосные речи в смех. Юмор разбавлял ее поэзию лучше, чем критика. Затем молодой мистер Эванс 62 признался мне, что его восхищение романом «День и ночь» носит личный характер: «По правде говоря, я сам переживаю то же самое». Бедняжка! И все-таки мне приятно думать, что моя психология, «интенсивная и современная», освещает глубины личного существования мистера Эванса.
60
Генри (Гарри) Тертиус Джеймс Нортон (1886–1937) – математик, выпускник Тринити-колледжа Кембриджа, член общества «Апостолов».
61
Марго Роберт Адамсон – младшая из трех сестер миссис Гамильтон. Она была поэтессой и уже приходила к Вулфам на ужин (см. ВВ-Д-I, 8 июля 1919 г.).
62
Вероятно, Чарльз Седдон Эванс (1883–1944) – генеральный директор издательства «Heinemann».
Но боже мой, как все эти разговоры о романах стали кислить и горчить во время визита к миссис Клиффорд 63 ! С тех пор как мы встречались 20 лет назад, она, похоже, обзавелась вставными зубами и, несомненно, подкрасила свои локоны, но в остальном осталась прежней: большие глаза цвета трески и фигура из 1890-х; черный бархат; болезненность, напористость, живость, вульгарность, напряженность до кончиков пальцев. И все это в сцене с такими вот фразами: «Дорогой… Мой дорогой мальчик… Знаете ли вы, Леонард, что я была замужем всего три года, а потом мой муж умер и оставил меня с двумя детьми без гроша… Пришлось работать… О да, я работала и часто распродавала мебель, но никогда не брала в долг». Хотя пафос не в ее стиле. Она говорит так, чтобы заполнить пространство, но если бы я могла воспроизвести ее речи о деньгах, гонорарах, изданиях и рецензиях, то точно считала бы себя настоящей романисткой, а получившийся образ служил бы мне потом предупреждением. Думаю, она скорее продукт 1890-х, чем нашей эпохи. Опять же, добившись успеха много лет назад, она с тех пор пытается изо всех сил его повторить, но в процессе этого стала черствой. Ее надутые губки жаждут кусочек масла, но радуются и маргарину. На одном из маленьких столиков, которыми заставлены ее унылые комнаты (деревянный черный кот на часах и маленькие резные зверушки под ним), она хранит свои личные и ужасно прогорклые запасы: рецензию на себя в «Bookman 64 », свой портрет и подборку цитат о «Мисс Фингал». Уверяю вас, мне трудно такое описывать. Более того, меня не покидало ощущение, что в этих кругах принято оказывать друг другу услуги, и, когда она предложила помочь мне сколотить состояние в Америке, я испугалась, что придется писать на нее рецензию в «Times». Полагаю, она смелая женщина, обладающая жизненной силой и мужеством, но, боже мой, этот вид грязных перьев и старой промокательной бумаги, не очень чистых пальцев и ногтей, эти разговоры о деньгах, рецензиях, гранках 65 , помощниках и суровых критиках невыносимы. Атмосфера прогорклой капусты и старой одежды, кипящей в грязной воде! Мы ушли с двумя дешевыми безвкусными книжонками. «Вы собираетесь взять мои паршивые работы?.. По правде говоря, я вся в долгах…». Да, но не для этого ли нас и позвали на чай? Не совсем, я полагаю, но отчасти, подсознательно. И вот теперь, как вы можете заметить, красок на собственное хвастовство не осталось; требуется второе издание «По морю прочь», а скоро оно понадобится и для «Дня и ночи»; «Nisbet 66 » предлагает мне lb100 за книгу. О боже, надо положить этому конец! Никогда больше не буду писать для издателей.
63
Люси Клиффорд (1846–1929) – писательница и жена знаменитого британского математика Уильяма Кингдона Клиффорда (1845–1879). После смерти мужа она осталась одна с двумя юными дочерями и сама зарабатывала на жизнь, сочиняя пьесы и романы. «Мисс Фингал», ее последний роман, вышел в 1919 году. ВВ и ЛВ навещали миссис Клиффорд в ее доме на Чилворт-стрит 8 в лондонском районе Паддингтон.
64
Ежемесячный журнал, издававшийся в Лондоне с 1891 по 1934 г.
65
Набор оттисков напечатанного материала на больших листах бумаги без разделения на отдельные страницы для проверки и правки.
66
Издательство «James Nisbet & Co». Больше об этом предложении ничего не известно.
У меня нет ни времени, ни сил, чтобы описать Дезмонда в его офисе; мой улов биографий; обед на Гордон-сквер и сидение потом в больших креслах перед камином Клайва; появление Адриана [Стивена, см. Приложение 1]; привязанность Мэри и сравнительную покорность Клайва 67 .
Вечером я пила чай с Лилиан 68 ; мы молча чмокнули друг друга на прощание, ведь моя задача заключалась в том, чтобы помочь ей скоротать час времени, пока она ждет вердикта по поводу своего зрения. Она может ослепнуть, я полагаю. О боже! И ведь даже не поговоришь об этом. Какое мужество может заставить человека в 50 лет смотреть на оставшиеся годы, когда их омрачает такое несчастье!
67
Офисы издания «New Statesman», редактором которого был Дезмонд Маккарти, располагались на Грейт-Квин-стрит 10. Результатом «улова биографий» ВВ стала ее статья «Разговор о мемуарах», вышедшая в «New Statesman» от 6 марта 1920 года. Хотя сожительство Клайва и Ванессы Белл на Гордон-сквер 46 прекратилось во время войны, Клайв сохранил за собой комнаты в этом доме, который был сдан в аренду Мейнарду Кейнсу.
68
Лилиан Харрис (1866–1949) – подруга и компаньонка Маргарет Ллевелин Дэвис, помощница секретаря Кооперативной женской гильдии с 1901 по 1921 г.
26 января, понедельник.
Вчера был день моего рождения; мне исполнилось 38 лет. Что ж, я, несомненно, чувствую себя намного счастливее, чем в 28 лет и чем вчера, поскольку сегодня днем мне в голову пришла идея новой формы для следующего романа. Я представляю, что одно будет раскрываться через другое, как в «Ненаписанном романе 69 », только не на десяти, а на двухстах страницах или около того. Разве это не придаст тексту как раз ту свободу и легкость, которых я добиваюсь? Разве это не позволит мне приблизиться при сохранении формы и темпа к тому, чтобы вместить в книгу все-все? Сомневаюсь только, удастся ли мне передать человеческую душу; достаточно ли я владею мастерством диалога, чтобы уловить и передать ее? Ведь в этот раз подход представляется мне совершенно иным: никаких строительных лесов; почти ни одного кирпичика; все в полумраке, зато сердце, страсть и юмор будут сверкать, как огонь в тумане. Только так я найду место для всего: для радости, непоследовательности, для беспечных переходов от одного к другому по своему усмотрению. Достаточно ли я владею образами – вот в чем я сомневаюсь, но все равно представляю, как «Пятно на стене», «Королевский сад» и «Ненаписанный роман» берутся за руки и водят хоровод 70 . Что из этого выйдет – мне только предстоит узнать; темы пока нет, но я вижу огромные потенциальные возможности формы, которую более или менее случайно открыла для себя две недели назад. Полагаю, опасность заключается в проклятом эгоистическом «Я», разрушающем, на мой взгляд, Джойса 71 и Ричардсон 72 . Вопрос в том, достаточно ли автор силен и гибок, чтобы отгородить свою книгу от самого себя, но при этом не ограничивать ее и не сдерживать, как это случилось у Джойса и Ричардсон. Надеюсь, я достаточно хорошо владею своим делом, чтобы справиться с помощью разнообразных приемов. В любом случае путь мой, несомненно, лежит куда-то туда; придется идти на ощупь, экспериментировать, но сегодня меня озарило. Судя по легкости, с которой развивается мой «Ненаписанный роман», я и правда нащупала в нем свой путь.
69
Рассказ ВВ, впервые опубликованный в журнале «London Mercury» в 1920 году и перепечатанный в сборнике «Понедельник ли, вторник», выпущенном издательством «Hogarth Press» в 1921 году.
70
Рассказы ВВ «Пятно на стене» (1917) и «Королевский сад» (1919) выпущены издательством «Hogarth Press».
71
Джеймс Джойс (1882–1941) – ирландский писатель и поэт, представитель модернизма.
72
Дороти Миллер Ричардсон (1873–1957) – британская писательница-модернистка и журналистка, пионер в использовании метода «поток сознания» для повествования, автор цикла «Паломничество», состоящего из 13 романов.
Вчера, в день моего рождения и вдобавок ясный солнечный день, когда на деревьях вспыхивало множество зеленых и желтых пятен, я отправилась в Южный Кенсингтон, чтобы послушать Моцарта и Бетховена 73 . Думаю, большая часть музыки пролетела мимо ушей, поскольку я сидела между Кэти 74 и Еленой [Ричмонд], с головой погрузившись в возмутительную шутливую болтовню с графиней. Несмотря на подтрунивания, она была очень приветлива и весела, пригласила меня на чай и даже настояла на том, чтобы я пришла. Мы выложили свои деньги [членский взнос], когда уже стемнело. Графиня засияла от удовольствия, услышав комплимент в свой адрес: «В присутствии леди Кромер всегда чувствуешь себя…», – что-то о ее красоте и т.д. Комната была переполнена представителями Южного Кенсингтона, и все они очень шумели. Особенно это касается Эйли Дарвин 75 – толстой, благопристойной и приятной, но тоскливой женщины, которая по старинке возмущается перед тем, как выступить против критики. Она сказала мне, что я однажды поступила жестоко. Не помню уже, что я ответила – что-то дикое и случайное, полагаю, как и всегда в подобных обстоятельствах. Джордж Бут взять меня за руку и похвалил мою книгу 76 .
73
В зимние месяцы между 1918 и 1921 гг. ВВ посетила ряд частных концертов по подписке (членскому взносу) в Шелли-хаусе (Набережная Челси 1) и Южном Кенсингтоне (Кромвель-роуд 23). Среди слушателей было много друзей ее молодости, включая леди (графиню) Кромер и Елену Ричмонд.
74
Леди Кромер, Кэтрин (Кэти) Тинн (1865–1933) – первая жена Ивлина Бэринга, 1-го графа Кромер. ВВ знала Кэтрин и ее сестру Беатрису Тинн еще со времен Гайд-Парк-Гейт.
75
Элинор (Эйли) Дарвин (1879–1954) – ирландский иллюстратор, гравер и художник-портретист, жена Бернарда Дарвина – внука известного натуралиста Чарльза Дарвина.
76
Эйли Дарвин и Джордж Бут (см. 9 марта 1920 г.) были друзьями ВВ до формирования группы «Блумсбери».
31 января, суббота.
Вот мое расписание на этой неделе: вторник – ужин со Сквайрами 77 , Уилкинсоном 78 и Эдгаром 79 ; среда – чай с Еленой; четверг – обед с Нессой, чай на Гордон-сквер; пятница – визит Клайва и Мэри; суббота – сидение у камина с болезненным и, надеюсь, необоснованным страхом, что некие существа, захватившие Лотти и Нелли, вселятся и в меня. Это похоже на мглу, которая накрывала волны в заливе и заставляла мое сердце замирать, когда я сидела за столом в гостиной в Сент-Айвсе 80 и делала уроки. Дешево и убого – вот мое впечатление от посещения Патни 81 . Пригородные улицы наводят на меня еще больший ужас, чем трущобы. На каждой из них есть подстриженное дерево, растущее из квадрата земли на тротуаре. На интерьере я даже останавливаться не стану. Как сказал Леонард, это душа Сильвии [жена брата ЛВ] в виде лепнины. Они сидели в столовой за большим столом и читали романы… Отчасти я, конечно, сноб, но представители среднего класса внешне очень грубые и звучат грубо, когда смеются или высказывают свои мысли. Низшие классы и этого не делают.
77
В 1908 году Джон Коллингс Сквайр женился на Эйлин Гарриет (1883–1970) – сестре его друга и сокурсника в Кембридже, Кленнелла Анструтера Уилкинсона.
78
Кленнелл Анструтер Уилкинсон (1883–1936) – журналист и автор популярных биографий, выпускник Кембриджа, друг и сокурсник Д.К. Сквайра.
79
Эдгар Сидни Вулф (1883–1981) – третий брат ЛВ.
80
Прибрежный город в графстве Корнуолл.
81
Район на юго-западе Лондона. Вулфы прогулялись в Патни и были в гостях у Эдгара Вулфа и его жены Сильвии в доме по адресу Кастелло-авеню 7.
Говорят, мистер Уилкинсон был пьян, но для миссис Сквайр это точно не оправдание. Она стала еще шире, еще больше превратилась в какой-то белесый осадок; мне кажется неприличным ее пассивное злорадство в кресле напротив – для нее это, похоже, естественное, автоматическое состояние; она как безвольная, но потенциально опасная медуза. Она срывается на молодых по счету раз; Сквайр, по крайней мере, прямолинеен и честен. С одной стороны, мне не нравятся его рассуждения о любви, патриотизме и отцовстве, но, с другой, я же могла высказать свое мнение. Любовь стала предметом дискуссии из-за «Athenaeum 82 ». По словам Сквайра, журнал все отрицает. Это смертельный холод для любого творчества. А вот «London Mercury», наоборот, создает очень комфортные условия. Сквайр настаивал на том, чтобы я писала для них. «Athenaeum» снискал дурную славу из-за своего жесткого скепсиса. Я попыталась объяснить Сквайру, что есть такие понятия, как честность и высокие стандарты, но он ответил, что поэзия и энтузиазм важнее. В настоящее время в наших кругах идет битва между Джеймсом 83 и Дезмондом. Джеймс хочет «полностью уничтожить притворство». Мы же с Дезмондом, напротив, хотим возродить его, как феникс из пепла. Фундаментальное противоречие, но я в равной степени могу писать для Марри, Сквайра или Дезмонда – широта взглядов или безнравственность, это как вам больше нравится.
82
Английский литературный журнал, основанный в 1828 году и купленный после Первой мировой войны Арнольдом Раунтри, который в начале 1919 года предложил должность редактора Джону Миддлтону Марри, возродив тем самым издание. ВВ довольно часто публиковала свои статьи в «Athenaeum».
83
Джеймс Бомонт Стрэйчи (1887–1967) – младший из десяти детей сэра Ричарда и леди Стрэйчи, психоаналитик и (вместе со своей женой Аликс) переводчик Зигмунда Фрейда на английский язык. По окончании Тринити-колледжа Кембриджа в 1909 году он стал секретарем своего двоюродного брата Джона Сент-Лоу Стрэйчи (1860–1927), редактора журнала «Spectator», но был уволен в 1915 году за пацифистские взгляды. Год спустя он стал отказником по соображениям совести. В 1920 году Джеймс работал критиком в «Athenaeum», а Дезмонд Маккарти в «New Statesman».
На повестке дня канализация. У нас полоса невезения, и мы вынуждены потратить lb200 на трубы, которые еще полгода назад были бы проблемой миссис Брюэр 84 . Но мы боялись, что это обойдется в тысячу.
За чаем с Еленой в отсутствие Брюса [Ричмонда] мы деликатно затронули тему ЛПТ. Она сообщила, что авторы любезничали с ней, пытаясь повлиять на рецензии. Я вкратце рассказала о своем интервью с миссис Клиффорд. Елена все поняла: она знакома с ее методами. Елена часто обедает с леди Дильк 85 и слышит, как миссис Клиффорд шутит со Стивеном Маккенной 86 . Мне нравится, что Елена разделяет мое чувство отвращения; она и правда более благоразумная и бесхитростная, нежели я, и смотрит на все простыми карими глазами самой милой и доброй собаки-колли. Елена понравилась мне даже больше, чем раньше, особенно когда села на табурет и рассказала, как она делает то-то и то-то для больных и страждущих, а я подумала: «Как пациентам, должно быть, приятно видеть ее у своих постелей». Люди, не обладающие ни гениальностью, ни хитростью, похоже, воспринимают все просто и здраво, поэтому меня, причисляющей себя к выдающимся, это смущает. Нет в них, кажется, ни напряжения, ни самовосхваления, и блеском их тоже не обмануть. Остальное мне придется опустить, так как нужно еще прочесть шесть биографий для Дезмонда. Письмо от мистера Аскью [неизвестный] из Стаффордшира о романе «День и ночь» приятное, но как-то это странно – нравиться низшим классам.
84
Бывшая владелица Хогарт-хауса.
85
Этель Люси Дильк (1876–1959) – старшая дочь миссис Клиффорд, жена сэра Фишера Вентворта Дилька, 4-го баронета.
86
Стивен Маккенна (1888–1967) – плодовитый и популярный английский писатель.
4 февраля, среда.
Лучше бы я, а не Лотти, заразилась чесоткой от Леонарда; это единственное мое предложение касательно проблемы вшей, которая не покидает наши мысли, портит утро и отравляет спокойствие после чая. По словам Фергюссона 87 , вши начинают двигаться в своих логовах, когда им тепло. Пока улучшений нет, но, насколько я поняла, инфекции тоже. Какова, однако, сила воображения! Я могу представить и почувствовать зуд в любой точке своей огромной поверхности кожи и начать чесаться. Этим и занимаюсь сейчас.
87
Доктор Д.Д. Фергюссон – врач Вулфов, живший на Маунт-Арарат-роуд в Ричмонде. Зуд Лотти, похоже, нашел отражение в рассказе ВВ «Ненаписанный роман»: «Дальше она передернулась, а дальше так же неловко, как и прежде, вывернула руку, словно у нее пекло или зудело между лопатками» (в пер. Л. Беспаловой).
Каждое утро с полудня до часу я читаю «По морю прочь». Не бралась за него с июля 1913 года. Спроси мое мнение о романе сейчас, я бы ответила, что не знаю – какое-то шутовство в нем и сплошные заплатки на скорую руку; то простота и суровость, то легкомысленная банальность, то божественное откровение, то сила и свобода, о которых можно только мечтать. Бог знает, что с этим делать. Недостатки настолько ужасны, что мои щеки горят от стыда; потом вдруг какой-то поворот предложения, взгляд вперед, и щеки горят уже по другой причине. В целом мне нравится ум молодой женщины. Как доблестно она преодолевает препятствия! Боже мой, какой писательский талант! Я мало чем могу ей помочь и, очевидно, предстану перед потомками автором дешевых острот, умной сатиры и даже довольно грубых вульгаризмов, которые будут мучить меня и на том свете. И все же я понимаю, почему люди предпочитают его роману «День и ночь»; не скажу, что им сильнее восхищаются, но его находят более галантным и вдохновляющим произведением.