Дневники и записные книжки (1909)
Шрифт:
Работать ничего не хочется, и потому не буду, но на душе оч[ень], оч[ень] хорошо. Теперь скоро 12.
Проснулся оч[ень] рано. На душе хорошо. Вчера. Поправлял статью (нехорошо, особенно конец). Проводил милых Ив[ана] Ив[ановича] и М[арью] А[лексапдровну]. Был крестьянин баптист, проситель. Держался. Ездил далеко верхом с Душаном. Вечером читал статью и Купр[ина]. Оч[ень] плохо, грубо, ненужно грязно. Идет снег и вчера и нынче. С[аша] с Варварой] М[ихайловной] уехали. Записать две:
1) Смотрю на весеннее выступление жизни — силы жизни одной и той же во всем: и в траве, и в почках деревьев, и в цветках, и в насекомых, и птицах. И подумал, ч[то] мы, люди, имеем свойство, отчасти подчиняясь этой силе, сознавать ее в себе. (Не могу ясно выразить.) И другого не помню.
Вспомнил, ч[то] надо записать —
2) Живо представил себе повесть или драму, в к[оторой] нет злых, дурных, все добрые для себя и все невиноватые. Как бы было хорошо и как ярко выступила [бы] из-за этой доброты, невиновности людей недоброта и виновность устройства жизни.
Не знаю, приведет ли Б[ог] сделать это, а оч[ень] бы хотелось.
Нынче кончил все текущие дела, письма и поправил о «Вехах», но брошу (Слова: но брошу приписаны, карандашом.).
Вчера не записал. Третьего дня не помню. Вспомнил: писал о любви (Это предложение вписано над строкой). Ничего ни особенно дурного, ни хорошего не делал. Ездил к Гале. Ч[ерткову] грубый отказ. Почувствовал гнев — зло к Столыпину, но, слава Б[огу], удержался и перешло в искреннюю жалость. Вечером прекрасный разговор с Николаевой. Б[ыл] Трегубов.
Вчера встал оч[ень] рано. Написал пустяк Трег[убову].
Но думал оч[ень], оч[ень] важное.
Во 1-х, то, что надо написать письмо, к[оторое] С[аша] пересдаст, в к[отором] просить о том, чтобы подумала о своей душе, об истинной жизни; во 2-х, о том, чтобы не давать дневника и не писать для издания при жизни. Исключение делаю теперь для того, ч[то] пишу о любви. Это нужно. Ошибаюсь я или нет, но это огромной важности. Письмо от Молочн[икова] с письмом от Александра. Ездил в Овсянник[ово]. Оч[ень] приятны все Горб[уновы] и М[арья] А[лександровна] — нечего говорить. Приехала Зося. Оч[ень] и легкомысл(енна] и самоуверенна. Вечером б[ыл] оч[ень] слаб, но здоровье хорошо. Нынче встал поздно. Прохожий молод[он] человек, я с ним по-человечески обратился, и так радостно. Как мы gaite de coeur [с легким сердцем] лишаем себя лучших радостей любви. Записать:
1) Человечество и каждый человек переходит от одной поры (saison) к другой, следующей, от зимы к весне, сначала ручьи, верба, трава, береза и дуб пробрался, а вот цветы, а вот и плод. Как будто чувствую и в себе, и в человечестве созреван[ие] плода.
2) Сержусь, досадую на нищего просителя, а только бы помнить, ч[то] это оселок для точения, повод для укрепления привычки любви. (Сейчас б[ыл] такой, и я не вспомнил.) (А часто, к радости, среди разговора вспоминаю и дергаюсь.)
3) Самоотречение?! Разве можно отрекаться от себя, когда «я»-только я телесное. Самоотреч(ение] есть отречение от того, ч[то] я ошибочно считаю собою. Самоотречение есть признание своей божественности, вечности.
4) (В оригинале ошибочно помечено цифрою 3, после чего и все дальнейшие записи этого числа помечены на единицу меньше, чем следовало) Умирающему приводят священника. Он умоляет, чтобы его не заставляли на пороге смерти осуждать, обличать обманы церкви.
5) Пишет жене: Прости меня. Я же простил тебе, но не могу не сказать хоть из-за гроба того, чего не решался сказать живой, чтобы не раздражить, и потому не успеть и даже навсегда не успеть помочь тебе, не решался сказать, ч[то] ты живешь дурно, для себя дурно, мучая себя и других и лишая себя лучшего блага -любви. А ты способна — и оч[ень] -ко всему самому лучшему. Я много раз видел эти зародыши в тебе. Помоги себе, милая. Только начни — и увидишь как ты сама, твое лучшее, истинное я поможет тебе.
6) Всё дело в том, чего человек хочет достигнуть — в чем его идеал: хочет он богатства, почестей, славы, удовольствий — будет одна жизнь; хочет любви своей ко всем людям — будет совсем другая. Всё в идеале. Хочет человек богатства, почестей, славы, удовольствий — и будет он обдумывать, как отобрать побольше от других себе, как бы поменьше расходовать, давать другим; хочет почестей — будет потакать, услуживать, покоряться -тем, кто во власти, будет горд, будет отделяться от людей, будет презирать тех, кто не нуж[ны] ему для успеха. Хочет славы-будет всем жертвовать, и чужой и своей жизнью, для успеха. Хочет удовольствий — будет придумывать средства увеличения наслаждений, переменяя и придумывая наиболее сильные. Если же хочет человек любви своей ко всем людям, то будет он, когда без дела один сам с собою, вспоминать о том, как он в прежней жизни, вчера, нынче, не соблюл любви с человеком, как сделал, сказал, подумал недоброе, нелюбовное, и будет думать, что помешало ему в этом: какие пороки, соблазны, привычки, и будет думать о том, как избавиться от них. Когда же на людях, будет стараться помнить, что одно нужно для исполнения воли Пославшего и для его истинного блага, нужна только любовь к людям, и, помня это, будет обходиться с каждым челов[еком] одинаково, как с братом, стараясь не только о том, чтоб не сделать ему вред (один из самых больших — раздражить его), но о том, чтобы сделать ему то добро, к[отор]ое можешь. Будет, главное, воздерживаться от всего того, ч[то] может нарушить благо других людей, что несовместимо с любовью. Если хочет чел[овек] любви, то будет он естественно и в делах, и в словах, и в мыслях воздерживаться от того самого, ч[то] для человека, живущего не по закону любви, представляет главную цель жизни, — будет воздерживаться от собиран[ия] и удерживания богатства, от достижения почестей, славы, от всех удовольствий, доступных не всем людям и приобретаемых всегда одними людьми в ущерб другим. Люди говорят: это трудно. Но они говорят так только п[отому], ч[то], не испытав радости любви, не знают ее и не верят в нее.
Трудно жить по любви! Трудно жить несогласно, противно любви. А стоит только человеку испытать жизнь по зак[ону] люб[ви], чтобы никогда уже не захотеть никакой другой.
7) Любить Бога значит любить проявление Его. Проявление яснее всего (прежде всего) сознавалось это проявление Его во мне. Но проявление Его я не могу не видеть везде: в небе, в земле, в камне, песке, в звездах. Разница во всех этих проявлениях только та, ч[то] одни ближе ко мне (не по месту ближе, а по роду проявления), а другие дальше. Чем ближе ко мне, тем больше можно и должно любить. Самое дальнее от меня: земля, камень, песок, небо, планеты, звезды, — мне естественно любить и их, но дерево, растение ближе ко мне, и я больше люблю их, еще больше — животных, больше всегосамого близкого к себе, человека. Но еще больше, больше всего на свете не могу не любить себя, свое я, только не телесное, мерзкое я, к[оторое] должно мне быть так далеко, как всякое животн[ое], даже как камень, песок, но свое духовное я, любовь к к[оторому] есть сама любовь, есть любовь ко всему. Отвратителен эгоизм телесный, и нет ничего выше эгоизма духовного, перенесения своего сознания в духовное, вечное, всемирное я. И перенесение это совершается любовью и дает такое благо, испытывая к[отор]ое ничего больше не нужно. Как же не благодарить Того, То, ч[то] дало нам это благо?!
8) Отчего я совершенно не признаю жизнь в камне, песке, а не отрицаю возможности жизни в звездах? Я думаю, от того, что камень я познаю всеми внешними чувствами и все-таки не признаю в нем жизни, звезды же я познаю только одним чувством зрения и потому допускаю возможность жизни. Но это не доказывает того, ч[то] в камне нет жизни, а в звездах может быть, а только то, ч[то] все мои внешние 5 чувств недостаточны для того, чтобы проникнуть в жизнь камня. (Чепуха.)
9) Чувствую эти последние дни особенно радостное, спокойное, удовлетворенное духовное состояние. Спрашиваю себя: не от физич[ески] ли здорового состояния? И больно так думать. Ах, если бы это б[ыло] последствием нового, более живого понимания любви и зависимости от одного Бога!
10) Одна из главных ошибок, мешающих осуществлению закона любви, это-представление о том, что для жизни по учению Любви нужно полное осуществление каждым человеком своей жизни закона любви. Нужно не осуществление — полное осуществление невозможно, если бы оно совершилось, не б[ыло] бы жизни, — нужно приближение к осуществлению. В этом приближении жизнь и ее благо.
Люди же обыкновенно, признав учение в полном осуществлении закона любви и видя невозможность это[го] осуществления и для отдельных лиц и для всего человечества в данное время, решают дело тем, что признают учение прекрасным и вместе с тем неосуществимым. Одних это заводит в отрицан[ие] всякой религии, других в такое извращение христианства, при к[отор]ом невозможность эта исполнения всего учения исправляется благодатью, верой в искупление, таинствами. Эта-то ошибка отводит людей от того ясного, вытекающего из учения о любви, понимания жизни в том, чтобы дело жизни полагать в этом приближении к совершенству, и в приближении непременно постепенном, т. е. в достижении сначала первых степеней совершенства, потом следующих и т. д. Как говорит китайск[ий] мудрец, что для того, [чтобы] взойти на гору, надо начинать с подошвы, В этой-то постепенности и главная задача практического учения любви. Нельзя стараться быть милосердным, собирая и удерживая ненужные для жизни богатства; нельзя быть смиренным, считая себя начальником, аристократом, высшим светским пли духов[ным] лицом; нельзя быть человеколюбивым, участвуя в военном деле или будучи военным.