Дневники св. Николая Японского. Том V
Шрифт:
О. Феодор Мидзуно привел ко мне протестанта с карточкой Reverend Kitano, хотящего поговорить со мною. Говорил он с полчаса о себе; я молча слушал и нашел, что человек развитый, умный и, по–видимому, искренний. Сущность его речи была, что «в Христа Бога он верует, и никак не хочет утратить этой веры, но в протестантство потерял всякую веру, хотя по необходимости, для пропитания себя и семейства, служит протестантским проповедником, каковая служба его оплачивается. Воспитался он здесь в протестантской миссионерской школе, потом служил катихизатором, потом отправился в Богословскую протестантскую школу в Чикаго, проучился там три года, и вот, вернувшись, проповедует протестантство, но старается не держаться никакой секты, а только вообще христианства: чувствует, однако, что не стоит на своей почве прочно и ищет твердой опоры. От Павла Ниицума он несколько узнал о православии, и нравится оно ему, но он находит два пункта, особенно для него сомнительными, и вот пришел просить разъяснения. Эти пункты: во–первых, православное учение о необходимости Священного Предания, во–вторых, о Пресуществлении в таинстве евхаристии».
Нетрудно
На мое предложение поступить для основательного изучения православия в нашу Катихизаторскую школу он поник головой с печальным видом. У него жена и четверо детей — чем они будут жить, пока он станет учиться? Я предложил ему частно, от себя, некоторую помощь на содержание их, он обещался подумать. Не знаю, какой Промысл Божий о нем, но человек он симпатичный и желательный для службы здесь.
20 октября/2 ноября 1901. Суббота.
Во всех учебных заведениях, и у нас тоже, классов не было, по случаю праздника в Сёоконся, на Кудан–зака, в честь павших в Китайской войне. Мы с Накаем не переводили, зато я днем воспользовался, чтобы окончательно приготовить заказ в России книг для миссийской библиотеки. 420 названий новых книг вошло в каталог, на 625 рублей, кроме некоторого количества книг, цены которых мне неизвестны; на это обновление библиотеки пойдут 500 рублей, пожертвованные специально на книги первым секретарем посольства Станиславом Альфонсовичем Поклевским—Козелл еще в 1899 году; недостающее Миссия приплатит от себя. Книги все богословские разных отраслей; по естественной религии и философии выписано только 18 названий, на 32 рубля 45 копеек.
21 октября/3 ноября 1901. Воскресенье.
Русский гражданский праздник — день Восшествия Государя на престол;
Японский гражданский праздник — день рождения Японского Императора.
После Литургии я участвовал здесь в служении благодарственного молебна, по случаю японского праздника, — потому на нашем молебне в Посольской Церкви не был — поздно было бы отправиться (как об этом говорено было с Посланником третьего дня).
Вечером с шести часов был в Семинарии, на ученическом собрании, устроенном в честь рождения Императора. С меня попросили распорядители вечера несколько более, чем обыкновенно получают от меня на симбокквай, — дал я семь ен за принесенный ими билет. Не знаю, сколько они еще собрали за свои билеты с своих же товарищей и с учителей, но праздник устроили великолепно. В столовой портрет Императора убран был зеленью и флагами; пред ним устроено было возвышение для ораторов и музыкантов; стол для почетных гостей (учителей и прочих) уставлен был цветами, плодами и печеньем; для учеников тоже было порядочное угощение; кроме съестного, всех угощали чаем. Ораторы, в том числе Иван Акимович Сенума, начальник Семинарии, по обыкновению, отлично говорили. Но главное удовольствие составила музыка, она была двух родов: игра слепца на «сяку–хаци» — бамбуковой флейте, и игра с пением героических рассказов на «бива». Слепец играл сначала до слез печальную мелодию, потом начал представлять звуки разных животных: кошачий концерт, драку кошек с собакой, пение петухов, драку лошадей — все, что называется, животики надорвали от хохота; пародировал он также иностранную военную музыку и прочее. На «бива» разыграны были две сцены: встреча Кенсина с Сингеном, когда Кенсин напал на Сингена у реки, и последний парировал удары сабли военным веером; и удачный выстрел в веер со стороны войска Иосицуне, когда он дрался с фамилией Таира у берегов Киусиу. Оба музыканта были превосходные артисты своего рода; за труд свой они, конечно, получили некоторую благодарность от учеников, но не думаю, чтобы много. — Из говоривших речи меня особенно поразил Павел Есида, один из старших учеников, родом из Кагосима. Дано было ему на речь только пять минут — время, когда ожидали выхода музыканты с «бива», — и он воспользовался этим кратким промежутком, чтобы ходатайствовать за свою Церковь: «Церковный дом в Кагосима недавно сгорел; это уже второй раз, что пожар истребляет там церковный дом; построен был теперь сгоревший дом, главное — на пожертвование русских моряков; военное судно случилось в Кагосима, после первого пожара, и моряки собрали на возобновление погоревшей Церкви триста ен; теперь там русского судна нет, и неизвестно, придет ли — помощи с этой стороны не предвидится; а церковный дом нужен в Кагосима», — просит он своих товарищей пожертвовать на это. Ну что могут дать ему товарищи, почти все — бедные ученики, и у тех просит помощи! Так близка ему к сердцу нужда его родной Церкви!
Вечер кончился за девять часов пропетой молитвой, которой и предварен был. Все велось в полном порядке и приличии — распорядители, из которых главные были Акила Кадзима и Иван Момосе, заправляли всем отлично.
22 октября/4 ноября 1901. Понедельник.
Утром отправился в Иокохаму разменять в банке пришедшую на содержание Миссии ассигновку из Казны на первое полугодие 1902 года. В вагоне пришлось сидеть вместе с нашим Морским агентом Александром Ивановичем Русиным и двумя русскими дамами. Рассказывая им, как вчера ученики праздновали свой национальный праздник, я упомянул и об Есида
23 октября/5 ноября 1901. Вторник.
О. Петр Ямагаки прислал пространное описание своей поездки по Церквам — Камаиси, Ооцуцу, Ямада и прочим. В Камаиси надежды много, но катихизатора нет; в Ямада катихизатор Павел Кубота очень беден, просит ему прибавки жалованья, и подобное.
24 октября/6 ноября 1901. Среда.
О. Матфей Кагета, по своему обычаю, сетует на плохое состояние своих Церквей (хоть у него не хуже, чем у всех других), и тут же, на особом листке, для передачи в редакцию, рассказывает о чудесном знамении, бывшем недавно в Тоёхаси: отчаянно больной и уже всеми приговоренный к смерти христианин Исаак Ито, с усердием приобщившись Святых Тайн Тела и Крови Христовой, тотчас же потом стал поправляться и скоро совсем выздоровел к изумлению врачей и к славе имени Христова между верующими. По моему наставлению священникам, данному на бывшем Соборе, о. Матфей извещает ныне об этом всей Церкви.
Вышла из печати и принесена сброшюрованная книжка «Итанся кисейсики» — «Чин присоединения к Православной Церкви католиков и протестантов», ныне переведенный мною с Павлом Накаем. До сих пор священники, при присоединениях, имели лишь письменные наставления.
25 октября/7 ноября 1901. Четверг.
Незначительные письма, не без просьбы, однако, о деньгах; так, Василий Ивама, катихизатор в Такасимидзу, которому недавно поручен присмотр за Церквами в Мияно и Цукитате, за выбытием со службы Алексея Имамура, просит пять ен дорожных в сии Церкви — при три ри расстояния ровной прекраснейшей дороги; дано две ены в месяц.
С двух до пяти часов — в библиотеке за приведением в порядок и внесением в каталог книг, накопившихся из переплета.
26 октября/8 ноября 1901. Пятница.
О. Вениамин очень обрадовал письмом: по–видимому, начинает выправляться; пишет, что служил по–японски с помощью Василия Мабуци (бывшего катихизатора, ныне служащего чиновником в Нагасаки), и ощутил от этого большое удовольствие, просит все богослужебные книги, какие есть на японском, стихарь и прочее. Все, конечно, тотчас же к нему отправлено. Жалуется на безобразное поведение какого–то русского священника, учинившего пьяным сцену на улице к удовольствию собравшейся толпы, — говорит, что это не впервой, и просит принять меры к прекращению этого позора. — Но что же я могу сделать? — Прислал план Церкви, предположенной к устройству из нынешней часовни при госпитале, и просит утверждения его, но в то же время упоминает, что постройка уже производится. — Письмо на больших листах, высокопарнейшим и официальным тоном, с длиннейшими прилагательными. Я заметил ему в ответе, что писал бы проще, что единое на потребу — дело, которым ныне и обрадовал. Просит катихизатора; на это ответил, что, к несчастию, нет оного. Впрочем, пока и не нужен там.
27 октября/9 ноября 1901. Суббота.
О. Андрей Метоки письмом из Немуро уведомляет, что Церковь там в оживленном состоянии — новый катихизатор Максим Обата принят христианами с любовью, трудится и оказывается хорошим катихизатором, несмотря на то, что лишь из школы; просит на зимнее платье ему, ибо жизнь–де особенно дорога там, на платье не хватает жалованья, а зима очень холодная. — Послано тотчас же Максиму десять ен на зимнее платье.
Пишет еще о. Метоки, что христиане селения Вада, в трех ри от Немуро, просят поставить для них катихизаторским помощником Петна Танака. А Петр Танака просит, если просьба христиан будет уважена, позволить ему предварительно побыть в Катихизаторской школе с ноября по май, чтобы и более узнать вероучение, и узнать порядок отправления богослужений; в другие месяцы–де он, как земледелец, не может. Обе просьбы о. Метоки усиливает приложением к ним своего ходатайства— Сейчас же дана телеграмма Петру Танака, чтобы прибыл в школу. Его я лично знаю как человека весьма благочестивого. Ему ныне лет пятьдесят; в молодости он два года учился в протестантской епископальной школе, готовясь в протестантские проповедники; но обстоятельства послужили к обращению его в православие, что он считает благим промышлением Божиим о его спасении, и за что не перестает благодарить Бога. Когда я был в Немуро и Вада, он не отходил от меня все время при всех проповедях и богослужениях, и, когда уезжал я, попросил принять его единственную дочь в школу, отдавая ее вполне в распоряжение Церкви, с желанием, чтобы она посвятила потом жизнь свою на служение Церкви: «Мне не привел Бог быть служителем Церкви, так пусть моя дочь послужит, сколько может, за меня, сделавшись монахиней, или же вышедши замуж непременно за служителя Церкви, чтобы участвовать в его служении, насколько это дано жене», — были его речи о дочери, когда он поручал ее мне. (Она и учится ныне здесь в школе).