Дневники сына человеческого, или Хроника Кумранских манускриптов
Шрифт:
Вопрос остался без ответа, потому что землю потрясло содрогание вулканических внутренностей, и обоих мужчин природа бросила на землю. Вулкан готовился ожить, и напоминал о себе. Этого и боялся Геминий, когда приходилось сопровождать Понтия Пилата в прогулках по Везувию.
– Хозяин, не пора ли уходить? – голос слуги явно дрожал и не похож был на уверенные догмы, высказываемые только что уверенным в себе человеком. – Не гневи богов, хозяин, а то нам никогда не простят таких прогулок. Человек, даже если он и Сын Божий, должен, просто обязан не гневить создавшего его и давшего ему увидеть свет.
– Думаешь, нам необходимо непременно уйти? – весело рассмеялся мальчик. – Ну, что ж, пойдём, если не шутишь. А все-таки, неужели для тебя женщины нелишни?
Ответом послужил очередной подземный толчок, поэтому нашим путешественникам пришлось поневоле повернуть назад и более поспешно, чем хотелось бы. Но по дороге слуга, не утерпев, высказал застрявшее в глотке, не дававшее покоя соображение:
– Без женщин боги ничего бы не значили!
– Так уж? – опять рассмеялся Понтий.
Казалось, подземные толчки Везувия не оказывают на него никакого давления и привлекают разве что, как постороннее, неизведанное, нездешнее. Пусть что-то должно случиться, но только не здесь, не рядом. А если вдруг из-под земли выплеснет где-нибудь фонтан неприхотливой лавы, то всё равно не здесь. И бояться, вообще-то нечего, но переполошившегося слугу до конца расстраивать не стоит.
Тот особо не паниковал, но считал нужным и необходимым убраться от жерла вулкана как можно дальше.
– Право слово, – Геминий попытался вернуться к перемыванию женских косточек. – Достаточно внимательно обратиться к истории, сразу всё станет ясно. Хозяин, вспомни хотя бы Клеопатру или Елену, ставшую единой причиной разрушения Трои! Таких всеобъемлющих примеров забывать никак не стоит. Иначе все твои достижения в оружейном искусстве будут никчёмными. Даже Александр Великий больше внимания уделял пополнению знания у того же Аристотеля, чем воинским упражнениям.
– Да с ним-то всё ясно, – усмехнулся малыш. – Хоть он и завоевал полмира, но, к сожалению, был под башмаком у Таис Афинской. Мудрецы говорят, что огнём пробуют золото, золотом – женщину, а женщиной – только мужчину. Или я что-то путаю?
– Вроде бы ничего не путаешь, – слуге явно понравилось воспоминание мудрецов. – Но ты сам же только что сделал вывод о роли женщины в нашем грешном мире. В основном, везде играет роль женское начало. Из ничего не может появиться нечто. Душа приходит в мир из воздуха, воды и огня, но человек появляется через тело женщины, а, значит, от влияния земли. Величайшее соприкосновение очень тонких богами данных вещей, которые когда-то вернутся туда же, но именно в этом проглядывается неумолимость природы. Исторические законы нужны, чтобы познать их и покориться им. Неужели мы пойдём против течения истории?
– Согласен, – кивнул Понтий. – Только никакая женщина не сможет отвлечь меня от воинского искусства! Бросать под ноги женщине свою судьбу – будет просто безумством. И человек никогда не станет человеком, если постоянно будет оглядываться на мнение женщин. Покажи, что ты умеешь, что знаешь, и любая почтит за честь даже просто пообщаться с тобой, не говоря уж о каком-то определённом внимании.
– Хозяин, мне нравятся твои мысли, – ехидно ухмыльнулся Геминий. – Но посещение Клавдии, мне кажется, не окажется лишним ни для твоих воинских успехов, ни для грандиозных побед на полях великих сражений. Я могу даже оставить тебя одного, если ревнуешь.
– Геминий, не пользуйся словоблудием, – нахмурился юноша. – Ты же знаешь, мы пойдём в гости. И смею уверить, как я тебе уже сообщил, моя мать Эмилия, ничего не узнает о наших приключениях, если, конечно, сам не проболтаешься. Между прочим, ты на это способен, но я не буду мстить за твоё притворное ораторство.
Геминий при этих словах благодарно склонился перед хозяином, но тот не обратил на это внимания. Его отвлекли начинающие попадаться на пути колючие кустарники. Ближе к вершине Везувий был довольно-таки скальным, непроходимым. Поэтому там практически никто не бывал. Да и незачем: полюбоваться на ещё не оживший кратер охотников не находилось, вот разве что молодой патриций со своим слугой.
Чуть ниже, больше половины горы опоясывал дикий рододендрон и тамариск, в зарослях которого благодатно паслись дикие кролики. Кустарники были довольно-таки колючими зарослями, а среди колючек ни лисе, тем более волку или шакалу, не пробраться. И кролики безопасно жили под покровительством природы, ничуть не опасаясь за свою шкуру.
Именно такая животина привлекла внимание юного путешественника, но его слуге не хотелось бы заниматься охотой в сей секунд, потому как совсем ещё недавно вулкан ворчал на гуляющих по склону, как будто делал одно из последних предупреждений, прежде, чем разразиться свирепыми огнедышащими потоками гнева.
В это время новый вулканический толчок достиг того места, где пробирались путешественники. И толчок оказался намного сильнее, чем предыдущие. Это было так неожиданно, что Геминий не удержался на ногах, споткнулся, проехал на животе по каменистой тропке и угодил в такую же каменистую канаву, где плескалась и пузырилась вулканическая грязь.
Видимо, в этом месте потоки клокочущей под землёй лавы довольно близко пробились к поверхности. Мальчик удержался на ногах, но, сделав несколько шагов, наткнулся вдруг на невидимую стенку, неизвестно откуда возникшую прямо поперёк тропинки. Понтий Аквила непроизвольно вытянул руки вперёд, чтобы не удариться лицом и ощутил под ладонями упругую твёрдую воздушную стену, остававшуюся такой же прозрачной, светлой и чистой, как весь остальной горный воздух.
Из придорожных кустов в нескольких шагах от невидимой стены показалась женская фигура, опирающаяся правой рукой на длинный дорожный посох, увенчанным на конце маленьким чёрным, но впечатляющим крестом. Это было так неожиданно, что Понтий Пилат открыл рот от удивления, не в силах ни пошевелиться, ни крикнуть о помощи.
Только какая могла быть оказана помощь и кем? Слуга, скатившийся в канаву и до сих пор ещё барахтающийся где-то там, не услышал бы ничего. Мальчик попытался взять себя в руки и проанализировать случившееся. Это у него иногда получалось.
Одета женщина была в длинный мафорий [46] с головным покрывалом из тонкой материи голубого цвета. В левой руке удивительная странница держала большой лоскут материи, похожей на ослепительно белый шёлк. Она остановилась посреди тропки в нескольких шагах от отгороженного прозрачной стеной мальчика. Потом взглянула на него долгим неподвижным взглядом ярких серых глаз.
У Понтия Пилата по спине пробежали неприятные мурашки, потому что никогда ранее он не видел такого выразительного взгляда, и ни одна из женщин не позволяла себе так бесцеремонно разглядывать патриция. Может, эта странница просто пользовалась тем, что слуга мальчика свалился в канаву?
46
Древнееврейская женская одежда.