Дневники военных лет (1943, 1945 годы)
Шрифт:
Снег здесь окрашен во все тона: кровью, розовой кирпичной пылью, чем-то ярко-желтым (остатками взрывчатого вещества?), сажей от сгоревших немецких блиндажей... Стоят обуглившиеся вековые сосны, - из свежих их ран еще сочится смола. На перепаханном снарядами старом русском кладбище валяются полуистлевшие гробы, кости, черепа... Теперь покойникам возвратят их могилы.
Везде обрывки шинелей, разбросанное немецкое имущество, газеты, конверты, патроны и т. и. Наши тащат из разрушенных немецких блиндажей бревна и доски для новых сооружений. Тяжелые грузовые машины непрерывно подвозят лес... Скоро здесь будет
С Преображенской горки видна вся панорама реки. Через Неву от Шлиссельбурга уже выстроен деревянный железнодорожный мост. Люди чернеют на снегу.
Немецкие надписи сорваны. Неделя, две - пройдут весенние дожди, зазеленеет травка, деревья - я уверен - выправятся, отрастут, зацветут, и останется одно воспоминание от полуторагодового пребывания фашистских оккупантов.
Шлиссельбург разрушен. На сегодня в городе - триста пятьдесят человек гражданского населения. (Что с остальными?)...
Я прошел по центру города, по набережной, побеседовал в управлении милиции, посмотрел работы по расчистке города. Местные жители убирают снег... Судоремонтный завод, ситценабивная фабрика и другие предприятия разрушены, но полным ходом идет восстановление. Стук, грохот, визг пил, удары топоров. На февральском ветру поют новые телеграфные провода.
Бегут вездесущие мальчишки: "Дяденька, идем покажу, - у нас тут одна гражданка советское знамя сохранила..."
Вернулись на правый берег. Ощущения крепкие, острые... Беззвездная ночь. Теплеет... От воздуха, ходьбы, езды, впечатлений я устал и в эшелоне сразу заснул.
2 февраля 1943 года
Оттепель...
Послал вторую телефонограмму С. К. Днем условился, что сделаю доклад для личного состава транспортера. За обедом в дружеской обстановке провел политбеседу на международные темы. Вопросов много.
Телефонограмма от генерал-майора Лебедева с вызовом в Смольный. Срочно выехал на машине. Оттепель еще сильнее... На шоссе обнажились асфальт и брусчатка. В воздухе что-то весеннее...
Смольный. Взял пропуск...
Меня приглашают в салон. Сервирован стол. За столом - Николай Тихонов. Здороваюсь... Оживленно беседуем о фронтовых делах. Тихонов худой, усталый, но работает упорно. Как обычно, рассказывает острые эпизоды...
Нам сообщили причину вызова: поручение Тихонову и мне - написать ответ лорд-мэру Лондона Сэмюэлю Джозефу на его поздравительное послание Ленинграду. Работали вместе часа полтора... К 8 вечера текст сдали и уехали.
Темь непроглядная, снег, сыро, лужи, пустынно. Па Марсовом поле я остановился, - радиорупор передает штраусовские вальсы. Стоит одинокий милиционер.
Дома... Хорошая встреча. Ряд писем - от П. Попова{44}, от радиослушателей, деловые записки.
Читаю о европейских противоречиях. Эта тема, стремление увидеть будущее, увидеть очертания новой Европы, социально-политические сдвиги, споры (неизбежные) и постепенное затишье в мире - сейчас очень занимают меня.
3 февраля 1943 года
Мутная погода... Плохо спал.
Читаю прессу.
Днем написал очерк в "Правду" - "Ленинград наступает"... На такой очерк надо несколько
С 4 часов дня на партбюро в Пубалте - вопросы приема в партию,
4 февраля 1943 года
Ветрено...
Очень теплые письма от радиослушателей. Звонили откуда-то с Нарвской заставы: "Выступите еще, привет от двенадцати девушек". Я представил себе этих боевых девчат.
Написал письмо генерал-полковнику О. И. Городовикову.
Приехал А. Фадеев. Был у С. К. Привез нам немного сухарей, консервов, водки, табаку...
Рассказывал о московских литературных новостях... О, литературный мир, даже война с Гитлером тебя не изменит!
5 февраля 1943 года
Подморозило, снег...
Противник уже прижат к Азовскому морю и к району Новороссийск - Анапа - Темрюк... Гитлер дал приказ бросить максимум плавучих средств для эвакуации немецких армий с Кавказа. Надо думать, что Черноморский флот и наша авиация момент не упустят и потопят фашистские корабли. В Новороссийске двое суток идут ожесточенные бои. Порт надо отнять у противника, лишить его возможности эвакуировать войска. Анапа, Темрюк, Приморско-Ахтарск - это малые каботажные порты, они не справятся с большой эвакуацией; в Азовском море - льды, а с севера, через Донбасс, уже идут наши части.
Подготовил для "КБФ" вариант очерка о батарее Барбакадзе.
С утра у меня был редактор "Нового мира" и "Краснофлотца" товарищ Щербина. Его командировал к нам Рогов{45}. Это, так сказать, "литературная разведка". Беседовали о том о сем... Разговор опять свелся к пьесе. Они полагают, что большую пьесу так просто написать в условиях постоянных ленинградских заданий, поездок, текущей работы и пр. Да и материал меняется на ходу - темпы войны все больше ускоряются.
Щербина говорил, что вызревания чего-либо нового в литературе пока нет. Видимо, еще рано, - нужна дистанция... События перехлестывают через вчерашние оценки. Недавно написанные пьесы или повести - в свете новых событий - уже кажутся менее значительными, вянут. И это понятно.
– В Москве холодно, не хватает дров, во многих домах вышел из строя водопровод. Нет ленинградского уменья "зимовать"... (Ну, оно и нам дорого далось.)
Я рассказал кое-что о ленинградской жизни. Щербина поражен трудностью нашего быта.... Просит дать материал в "Краснофлотец", хочет перепечатать из "Ленинградской правды" мой очерк "Город Ленина" от 22 января 1943 года. Пожалуйста.
Вот и все. Ощущение от встречи - какое-то "формальное"; живой связи редакторской, издательской - я не почувствовал. Зато эту связь держат, умеют держать "Правда" и "Красная звезда". Я чувствую живую связь и с О. И. Городовиковым, П. Поповым, А. Фадеевым, И. Сельвинским... Эти товарищи вкладывают в свои письма ко мне свое душевное, личное отношение... Но не стоит задерживаться на этих исключительно субъективных моментах. Может быть, я стал несколько обостренно реагировать на человеческие взаимоотношения? "Блокадная" обостренность чувств?.. Некоторые приезжие находят нас изменившимися, суровыми, но было бы странно, если бы мы были, после всего пережитого, по-детски безмятежны.