Дни черного солнца

Джемисин Нора Кейта

— Но я…

— Не сейчас, Орри, — сказал Сумасброд.

Он нечасто называл меня по имени, но я давно успела усвоить: это служило чем-то вроде сигнала опасности. В любой другой ситуации я бы с удовольствием спряталась у него за спиной и постаралась сделаться как можно незаметнее. Однако сейчас я стояла в глухом переулке городских задворок, в окружении трупов и оравы богов, готовых выйти из себя. И нигде ни единого смертного, до которого я могла бы докричаться. Да если бы такой и нашелся — чем, во имя всех глубин Преисподней, он бы мне помог?

— Что

случилось с Блюстителями? — шепотом обратилась я к Сумасброду. Вопрос был совершенно излишним; те, о ком я спрашивала, как раз перестали шкварчать. — Каким образом Солнышко их убил?

— Солнышко?..

К моему вящему испугу, переспросил не Сумасброд, а Сиэй. Мне очень не хотелось привлекать их внимание — что его, что светловолосой. Тем не менее Сиэй, кажется, пребывал в полном восторге.

— Солнышко? Это ты так его прозвала? Правда, что ли?

Я сглотнула и попыталась заговорить. Получилось не сразу.

— Он не сказал мне своего имени, ну я и… Надо же мне как-то его называть…

— Нет, правда?

Мальчуган, забавляясь, подошел ближе. Судя по направлению на источник голоса, я была намного выше ростом, но это обстоятельство как-то не особенно утешало. Я по-прежнему не могла его видеть — ни тени, ни контура, а это значило, что в умении скрываться большинство богорожденных ему и в подметки не годились. Я даже его запаха не ощущала! Но вот что касается присутствия… Оно заполняло весь переулок, опять-таки не в пример остальным.

— Солнышко, — задумчиво повторил мальчик. — И что, отзывается он на это имя?

— Ну… не то чтобы… — Я облизнула пересохшие губы и отважилась спросить наудачу: — С ним все хорошо?..

Мальчик сразу отвернулся:

— О да, с ним будет все хорошо. Куда ж он денется!

Я почувствовала, что его гнев только усилился, и сердце у меня ушло в пятки: я поняла, что ляпнула нечто неподобающее и только все усугубила. А Сиэй продолжал:

— Что бы ни произошло с его смертным телом, как бы он ни надругался над ним… И конечно, конечно же, я об этом знаю, а ты думал — нет? — Он снова обращался к Солнышку, и теперь его голос по-настоящему дрожал от ярости. — Ты думал, я упущу случай посмеяться над тобой, таким гордым, таким самоуверенным, глядя, как ты умираешь снова и снова из-за того, что не соблаговолишь хоть чуточку поберечься?

Послышался звук словно бы резкого толчка, и Солнышко охнул. Еще звук, безошибочно узнаваемый звук удара. Это мальчик лягнул его. Рука Сумасброда, лежавшая на моем плече, напряглась — по-моему, непроизвольно, просто в ответ на то, что ему довелось увидеть.

Сиэй же не говорил, а почти бессвязно рычал.

— Ты что вообразил… — Новый удар, жестче прежнего; богорожденные были куда сильнее, чем выглядели. — Будто я… — Удар. — Не захочу… — Еще удар. — Помочь тебе с обучением?

Удар.

И, точно эхо, влажный хруст сломанной кости.

Солнышко вскрикнул, и тут уж я, не сдержавшись, раскрыла рот для протестующего

вопля…

Но прежде чем этот вопль прозвучал, раздался новый голос, такой негромкий, что я едва его услыхала.

— Сиэй.

И все мгновенно замерло и утихло.

Сиэй тотчас сделался видимым. И правда мальчишка — невысокий и худенький, с кожей почти как у мароне и нечесаными прямыми патлами. Так посмотришь — вроде ничего угрожающего. Проявившись во тьме, он застыл как истукан, только удивленно вытаращил глаза. Но потом все-таки повернулся.

Там, куда он смотрел, возник еще один богорожденный. Вернее — богорожденная. Эта тоже выглядела сущей девчушкой, на голову меньше меня и едва крупнее Сиэя, но было в ней что-то, свидетельствовавшее о силе. Быть может, наряд, показавшийся мне достаточно странным: длинная серая безрукавка, открывавшая тонкие, но крепкие смуглые руки, и облегающие штаны до середины икры. К тому же она была босиком. Сперва она показалась мне подходящей под описание жителей Дальнего Севера, но потом я обратила внимание на волосы — кудрявые и непослушные вместо прямых, да еще и остриженные почти по-мальчишески коротко. Не укладывались в картину и ее глаза, только я не сразу поняла почему. Какого, кстати, они цвета? Зеленого? Серого? Или вовсе неописуемого?

На самом краю моего зрения застыл Сумасброд, глаза у него стали круглыми. Кто-то из его подручных выругался — тихо и торопливо.

— Сиэй, — с неодобрением повторила кудрявая женщина.

Сиэй нахмурился. В этот момент он выглядел надутым маленьким паршивцем, которого застукали за чем-то нехорошим.

— А что такого? — буркнул он. — Он же не взаправду смертный.

Лил, светловолосая богиня, стоя в сторонке, с интересом поглядывала на Солнышко.

— Ну, пахнет он как настоящий смертный, — сказала она. — Пот, боль, кровь, страх… прелесть, да и только!

Новоприбывшая богиня покосилась на нее, что нимало не озаботило Лил, и вновь сосредоточилась на Сиэе.

— Мы не так это задумывали, — сказала она.

— Ну и почему бы мне время от времени и не запинать его до смерти? Он ведь даже не пытается выполнять ваши условия. А так я бы хоть позабавился…

Богиня покачала головой, вздохнула и пошла к нему. К моему изумлению, Сиэй даже не попытался воспротивиться, когда она обняла его и накрыла ладонью его голову. Он стоял столбом, не отвечая на ласку, но даже я видела, что он нимало не возражал против ее объятий.

— Это бессмысленно, — шепнула она ему на ухо.

Шепнула так нежно, что я невольно вспомнила о своей матери, жившей за много миль отсюда, в области Нимаро.

— Этим ты ничего не добьешься, — продолжала она. — Побои даже не причиняют ему той боли, которая имела бы значение. Так чего ради возиться?

Сиэй отвернулся, мальчишеские руки сжались в кулаки.

— Ты знаешь, ради чего!

— Да, я знаю. А ты?

Когда Сиэй заговорил снова, я различила в его голосе явственное напряжение.