Дни и ночи
Шрифт:
— Я знаю. — С широкой улыбкой Тимофей посмотрел на нее и нежно поцеловал в губы.
— Главное, не нервничай, — рядом возникла Юля, а за ее спиной маячила медсестра со шприцем, которую подруга уже успела вызвать. — Тебе теперь нельзя. — Глаза подруги все еще слезились. — У тебя немного тонус матки повышен. Угрозы нет, шейка нормальной длины и закрыта. Но твой сегодняшний стресс не прошел даром, вот и боль появилась.
Тимофей отстранился, позволив медсестре ввести Саше внутривенно лекарство.
— Я ее сегодня у себя оставляю. — Бескомпромиссно заявила
Тимофей, похоже, и не собирался спорить. Только кивнул и опять обнял Сашу, которая и сама льнула к нему, не в силах оторвать взгляд от монитора.
Через два часа она лежала в одноместной палате повышенного комфорта и все еще не могла поверить. Ладони укрывали плоский живот, по которому еще ничего нельзя было почувствовать или понять, но Саша не могла перестать пытаться. Она беременная. В такое чудо было просто невозможно поверить после всех этих лет бессмысленных попыток. И вдруг — Саша громко рассмеялась. Отчего-то ей на ум пришло странное поведение Никитичны в последнее время. А ведь старушка, и правда, не проста. Точно знала…
— Над чем смеешься? — В двери зашел Тимофей и с улыбкой посмотрел на Сашу.
Он уже успел переодеться в джинсы и простую футболку, наверное, заехал к себе на старую квартиру. В руках у Тимофея был огромный букет белых хризантем, так похожих на ромашки, который он тут же пристроил в вазе на тумбочке. Поставил на стул пакет, который держал во второй руке.
— Над Никитичной. — Честно призналась Саша, ухватив его ладонь. Переплела их пальцы и потянула, заставив мужа сесть рядом на кровать. — Она ведь знала. Точно знала.
Тимофей улыбнулся, с сомнением посмотрел на нее. Но не спорил.
— Может. — Задумчиво протянул он.
Потом снял сменную обувь, которую заставляли всех надевать в роддоме, и потянулся за пакетом.
— Я с тобой останусь, мне разрешили. — Сменив футболку и джинсы на хирургический костюм, с улыбкой сообщил ей Тимофей. — Не представляю уже, как можно без тебя ночью быть. — Он осторожно вытянулся рядом.
Хорошо, что и кровать была новая, европейских стандартов, и им вполне хватало ее по ширине.
— И я не представляю без тебя. — Саша повернулась на бок и обняла его, поцеловав в подбородок. — Ты Мишу отвез?
— Да, он сегодня у твоих родителей останется. — Тимофей уложил ее голову себе на плечо. — Там твоя мама тебе вещи собрала, не будешь же ты в больничной рубашке спать. — Он махнул рукой на пакет.
Саша кивнула. Действительно, стоило переодеться, но двигаться не хотелось ни ей, ни ему.
— Ты им сказал? — Она с интересом посмотрела на Тимофея.
Муж широко улыбнулся.
— Сказал.
— И?
— Они мне минут тридцать не верили. — Со смешком рассказал он. — Но потом… Они счастливы. Очень. И очень рады за тебя. За нас.
Саша улыбнулась еще шире. Так они пролежали минут десять, когда она внезапно кое-что вспомнила.
— Слушай, как думаешь, а Антон тут откуда появился? — С любопытством, задумчиво протянула Саша.
Тимофей немного смущенно поджал губы.
— Он был на лекции, из-за небольшого количества слушателей, две кафедры объединились, тема лекции у них совпала. А я же вылетел с той лекции, только на ходу бросив, что жене плохо. Видно он, зная твою историю болезни не хуже меня, сделал такие же выводы. А потом Юле позвонил…
Саша только покачала головой.
Они пролежали обнявшись еще какое-то время. Но неожиданно Тимофей осторожно поднялся.
— Ты куда? — Почти с возмущением спросила Саша, уже начавшая дремать в его руках.
— Никуда, — Тимофей сел на кровати и опять подтянул к себе пакет. — Тебе пора поесть, вряд ли в наших больницах улучшилось питание. Так что, мы с твоей матерью собрали тебе обед.
— Но я не голодная. — Саша подперла подбородок ладонью.
— Ты теперь не только о себе должна думать. — Погладив ее по щеке, возразил Тимофей и поставил на тумбочку коробку, пахнущую чем-то аппетитным.
— Ты — деспот, — потянувшись за вилкой, заявила она.
— Ты с самого начала знала, что тебе достался требовательный начальник. — Тимофей хитро улыбнулся, пожал плечами и передал ей судок с картошкой-пюре и котлетами.
Глава 19
Сашу отпустили на следующий день домой, правда, со строгим указанием являться Юльке на глаза каждые три недели. А то и чаще, если что-то станет беспокоить. Тимофей пообещал, что будет зорко следить за ее состоянием.
Они вернулись в село, правда, пока не спешили делиться новостями, сказали только Никитичне, да отцу Николаю. И не суеверные, вроде бы, были, но Саша решила прислушаться к совету соседки — помолчать пока, а Тимофей не собирался с ней спорить. Да и кому рассказывать? Все близкие люди уже знали, а остальным оно и подавно не надо.
Единственным, кто настораживал Тимофея — был Миша. Они сами ему рассказали, в тот вечер, когда вернулись домой. И, поначалу, казалось, что мальчик прекрасно воспринял эту новость и даже обрадовался тому, что скоро у него будет братик или сестричка. Но сейчас, спустя две недели, Тимофея все больше расстраивало и даже сердило поведение мальчугана. И, ладно бы, только его. Но Тимофей-то видел, как переживает Саша. А ей волнения, совершенно точно, теперь были противопоказаны.
Мишка с каждым днем все больше отбивался от рук — совершенно перестал слушаться, постоянно огрызался и вновь часами пропадал где-то в селе, никому не сообщая. Сначала Саша пыталась скрывать такое поведение мальчика, пользуясь тем, что Тимофей продолжал ездить в город. Но вечерами все, так или иначе, выплывало наружу, да и Мишка ничуть не скрывал своих «подвигов». Словно специально, чтобы еще больше расстроить Сашу, рассказывал, с каких деревьев прыгал сегодня, и в какие дебри забирался, не обращая внимания на то, что это ему было запрещено.