ДНК Негодной Крови
Шрифт:
— У меня это… У меня страховки нет. Сколько эта гинекология стоит?
— Тю, дура! Я ж тебе направление от шерифа дал. Бесплатно всё! Вали, пока сперма в твоей норе совсем не сопрела. Если ты правду сказала, то ужучишь мужчинку, кем бы он не был.
Через час Джессика, задрав и раздвинув ноги, возлежала в гинекологическом кресле, а молодой доктор крутился вокруг нее, то чего-то вымеряя, то фотографируя всю срамоту самым крупным планом на здоровый поляроид, словно кадр сезона в порнографический журнал. Впрочем, право на фотодокументацию она дала сама, подписавшись на каких-то формах с длинным непонятным текстом на адвокатском языке. Потом доктор недовольно цокал языком — от отсутствия опыта он вподряд запорол уже второй рэйп-кит. Это так специальный стерильный набор называется, в небольшой одноразовой коробочке есть всё необходимое для забора биоматериала при изнасилованиях. Из всех дырок взяты необходимые мазки, смазы, смывы. В специальную пробирку надергали волос
А вот и само полицейское управление. После врачебного освидетельствования настроение дрянненькое, но это еще цветочки, перед тем, что предстоит. Увидев, что следователь женщина, Джессика облегченно вздохнула. А зря — лучше бы мужик был, эти своих жертв-пострадавших полегче пытают. А так придется второй раз изнасиловаться — первый раз физически на месте преступления, второй раз морально на снятии показаний у детектива. Вообще-то это самый натуральный допрос, просто слово такое применяют к подозреваемым, а не к потерпевшим, хоть методы часто общие. Кто-кто, девочка, говоришь тебя изнасиловал? Доктор Лейден!? А не пройти ли тебе на полиграф? Ну чего боишься, бояться тебе нечего, коли правду говоришь. На детекторе лжи полиграфист довёл Джессику до слёз. Так не бывает — слишком правдиво! Иш как чернила по ленте кидает! Ты, наверное, контрамеры принимаешь. Признавайся, мошенница, где такому научилась?! После процедуры в пользу Джессики вступилась сама следачка, вполне справедливо урезонивая излишне ретивого полиграфиста: ну посмотри ты на нее, ведь совсем соплячка, образование ниже уровня моря. Какие тут могут быть контрамеры? Пуще всего на свете полиграфисты ненавидят давать заключение в пользу испытуемого — аллергия у них на слова «диссепции не обнаружено». Это так брехня по научному называется. Но за неимением малейших зацепок пришлось признать, что детектор лжи Джессика прошла. Делать нечего — трусики и одежда изымаются из личной собственности мисс Шумейкер в полную собственность Штата Калифорния, как вещественные доказательства. Дело об изнасиловании взято в производство.
Вообще-то результаты полиграфии на суде не предъявишь — нужны настоящие доказательства, а не гадания на кофейной гуще, пусть и исполненные чувствительной электроникой. Дело за малым — взять биопробу у многоуважаемого доктора Лейдена и закрыть этот балаган. То есть или закрыть самого доктора в тюрьму, или закрыть заведённое на него дело. И если во втором случае достопочтенный господин председатель «Хайлэндеров за справедливость» справедливо сочтёт своё достоинство униженным, то сразу открыть следующее дело против молодой мошенницы. Но не могла следачка сама заявиться к доктору с такой просьбой — она мать двоих детей, и роды обоих принимал всё тот же доктор Лейден. А ведь еще стоит спираль, порой побаливают придатки, и гинекологов в этой глуши не густо… В нарушение всех инструкций она кое-как уговорила знакомого офицера из отдела по кражам, посулив отдежурить за него в любой день. Уговорила просто съездить к доктору, поговорить и попросить без всяких казенных бумажек пройти тест на ДНК. Делов-то — палочкой по слизистой рта мазнуть. За такую услугу мужик цену заломил порядочную — дежурство на День Благодарения, второй по значимости праздник после Рождества, когда вся Америка за изобильными столами сидит и традиционной индюшатиной объедается.
На следующий день коп подъехал к доктору на амбулаторный прием. Не в форме, конечно. Детективы в форме вообще не ходят. Через регистратуру передал свою визитку и сел себе скромненько в очередь среди удивленных женщин. Наконец вызывают мужика к гинекологу. На лице у доктора живое удивление, поведение вполне естесственное.
— Вы, наверное, расследуете что-нибудь связанное с нашей организацией? Тогда извините, сейчас я занимаюсь врачебными делами, а не председательскими. Если вопрос не срочный, то лучше нам встретиться в нашей адвокатской конторе.
— Да нет. Тут дело такое… Вас одна малолетка в изнасиловании обвиняет.
— Меня!? Так я всем туда руками лажу! Что за бред?
— Да не руками, а… Ну сами понимаете. Тут вообще мерзкая история — вроде как вы ей наркоз дали и потом… Короче доктор, не могли бы вы пройти тест на ДНК, чтобы развеять всё это недоразумение. Мы тихонько…
— А вот тихонько не надо! Я председательствую в такой организации, я требую, чтоб всё было абсолютно легально, открыто и по закону! Так, завтра я занят, послезавтра тоже… Давайте через недельку я приеду к вам в джейл, ну куда пьяных водителей дорожный патруль свозит. Там у вас круглосуточно дежурит медсестра, которая забирает кровь на алкоголь-наркотики перед видеокамерой и в присутствии свидетелей, ваших же ментов. Вот там я официально сдам свою кровь, чтобы раз и на всегда покончить с этой гнусной инсинуацией.
Затем доктор подробно описал события той ночи, рассказал, как бескорыстно, хотя и в обход правил, он помог одной молодой психопатке, попавшей в трудное положение. Вот ведь какая собака оказалась — кусает протянутую руку помощи. Разумеется все её рассказы об изнасиловании глупость и бред воспаленного ума — чистый фрейдизм в смеси с юношеским роматизмом. А может и вправду она корысти ради на него наговаривает. Ладно, он человек благородный, его задача развеять подозрения, а наказывать эту сумашедшую или пусть даже преступницу, он не собирается. Бог ей судья. Такой поворот дела полицейского вполне устроил. Он пожал доктору руку и на том раскланялся, ликуя в душе, как пустяково он отыгрался от праздничного дежурства.
Дней через восемь доктор Лейден приехал в Плэйсер Джейл — местный гибрид следственного изолятора с КПЗ, вытрезвителем и тюрьмой на короткие сроки. Дежурный полицейский несколько удивился, когда узнал причину появления доктора, но без лишних вопросов вызвал сопровождающего и наказал провести его к медсестре. На потолке в углу комнаты и над столом, где проводился забор крови чернели полусферы, скывающие видеокамеры. Лениво облокотившись у стены стояли два матёрых копа, за столом сидела медсестра и возилась над тощей рукой какого-то наркомана. Его вены были порядком исколоты, склерозированы, и попасть в них даже ей, берущей кровь втечении многих лет по восемь часов в день, было трудно. А наркоману похоже совсем наплевать, что там с его рукой делают, в дурманящем угаре он ронял голову на стол, а потом медленно поднимал ее. Со стола к его нижней губе тянулась ниточка вязкой слюны.
— Не могу я у него с локтевого сгиба кровь взять. Ребята, стяните с него штаны, с ноги возьму. Сэр, пока они возятся, садитесь. Вам на ДНК, тут дело то секундное, сейчас мазок слизистой…
— Не надо мазок! Берите кровь на нормальный тест.
— Ну давайте я вам палец кольну, мне капелька всего нужна.
— Нет уж, берите как всем — из вены. И чтоб с росписью свидетелей и под видеозапись. Камеры то работают?
— Не знаю… Должны вроде.
За все годы работы такой клиент попался впервые, чтоб настолько щепетильно требовал документирования этой процедуры. Камеры работали, а полицаи, защелкнув наркомана в наручники и цепной пояс с кандалами, бросили его на пол, и теперь стояли, обнажив авторучки, готовые своими свидетельскими подписями заверить сей важный момент. Доктор достал водительские права и оголил левую руку. Вена у него очень хорошо выделялась под кожей, была упругая и эластичная, не то что заросшие жилы у мычащего под ногами задохлика. Сестричка убедилась, что фотография Пола Лейдена на правах совпадает с фэйсом сидящего перед ней человека, записала на сопровождающем бланке номер документа, удостоверевшего личность, а потом без проблем за секунды взяла пару миллилитров крови. Брать больше смысла не имело. Доктор сам прижал маленькую спиртовую подушечку к укольной точке, а когда медсестра потянулась к нему с полоской пластыря, то лепить его вежливо отказался, сославшись, что ненавидит отдирать пластырь и не любит, когда тот щипает и тянет кожу на сгибе руки.
Вскоре на следовательском столе лежало три заключения — ДНК-проба крови доктора Лейдена, взятой в Плэйсерской кутузке; ДНК-тест влагалищного мазка Джессики Шумейкер, взятой в рэйп-офисе Кайзеровского гинекологического отделения; и местные Плейсеровские ДНК-исследования пятен на трусиках всё той же Джессики. Биологическое происхождение материала из влагалища потерпевшей и на её исподнем полностью совпадало, но совершенно не имело ни малейшего отношения к ДНК крови, взятой из вены доктора. Сомнений быть не могло — все пробы выполнялись в соответствии с законом с соблюдением мельчайших процедурных формальностей. На почетного члена местной общины, коммюнити-лидера, опытного доктора гинекологии, председателя уважаемой правозащитной организации и просто честного гражданина мистера Лейдена уголовное дело об изнасиловбании было сразу же закрыто за отсутствием улик.
Состояние Джессики описать невозможно. После всего пережитого в душе молодой девушки обрушилась даже вера в справедливость социальных основ — ведь заступиться и искать правду в такой ситуации ей было не у кого. Каким-то образом неясные слухи просочились в народ, и мнение большинства людей о молодой интриганке сложилось крайне негативное. Это в долинной Калифорнии в гигантских супермаркетах продавцу до покупателя дела нет, а тут за её спиной начали шептаться. Прямо как в русской деревенской глубинке. Знакомые отвернулись от нее, а пастырь местной церкви Свидетелей Иеговы пару раз тормозил свой джип у ее дома и довольно громко просил Джессику покаятся и пойти по пути господню. Не выдержав, Джессика приперлась в Сакраменто в штаб-квартиру ФБР Штата — на такой глупый и безрезультатный невротический поступок американец может решиться только от крайней безысходности.