ДНК неземной любви
Шрифт:
– Это невозможно... Вы... вы шутите?
Катя почувствовала... что-то изменилось сразу и бесповоротно – вот здесь, в этом пустом доме, в этом холле... Неуловимое и грозное, оно коснулось их всех. Но что это было? Его реакция? Его голос? То, что мелькнуло в глазах и тут же пропало – изумление, отчаяние, страх... Хотелось схватить ЕГО за плечи и повернуть к окну, к свету, чтобы увидеть, что там было – внутри зрачков, на дне, на самом дне.
Лилька сказала ему правду. Часть правды,
– Вы ошибаетесь, это невозможно, – сказал Белоусов.
– Нет, мы не ошибаемся. Почему вы не считаете возможным, что маньяк, убивший вашу падчерицу...
– Она моя дочь.
– Объявился снова? – Лиля Белоручка закончила вопрос.
– Потому что прошло пять лет, потому что... впрочем, наверное, ничего невозможного в этом нет. Простите, я в некоторой растерянности. Пять лет назад, несмотря на все мои усилия, дело приостановили, всякая розыскная работа по нему прекратилась, и вдруг...
– Я понимаю, прошу вас ответить на некоторые наши вопросы. Это ведь вы обнаружили Ларису здесь?
– Мы с женой... у меня вся эта сцена до сих пор перед глазами. Она... девочка в луже крови. Она уже не дышала.
– Вы приехали на дачу вместе с женой из Москвы?
– Да, мы решили... Лара работала над материалом для будущего диплома, тут спокойно и удобно заниматься, она сама этого хотела – пожить здесь, она ведь, в конце концов, была уже взрослая... Но мы с женой... сами понимаете, родители всегда беспокоятся. Обычно мы приезжали в пятницу на выходные, а тут вот решили среди недели, в среду... Жена мне позвонила на мобильный, видно, как чувствовала, я ее захватил, и мы поехали. Мы опоздали.
– Вы приехали на своей служебной машине с водителем?
– А какое это имеет значение? Нет, мы приехали на нашей машине, я был за рулем. Какое это сейчас имеет значение? Почему вы спрашиваете? Это все в деле есть.
– Да, да, конечно, я просто уточнила, простите, Глеб Сергеевич, – Лиля Белоручка излучала сочувствие. – Вы вошли на участок... у вас ведь есть ключи от калитки?
– Да, у нас ключи… и калитка была захлопнута, а дверь дома открыта, я все это рассказывал тогда, давно. И мы вызвали «Скорую» и милицию... С женой сразу стало плохо там, в доме, когда она увидела, когда поняла, что Лара мертва.
– Лариса ведь ваша приемная дочь, так? В каком возрасте вы ее удочерили?
– Я встретил Галю... мою жену, у нее была пятилетняя дочка, мы стали одной семьей, понимаете?
– А отец, настоящий отец Ларисы?
– Галина о нем никогда не говорила, его не было в нашей жизни. То есть... это была случайная связь по молодости лет, я понимал, я не судил жену.
– Нам необходимо встретиться с вашей женой. Где она сейчас?
– Это невозможно.
– Дело возобновлено, нам необходимы ее показания.
– Это невозможно, она приняла постриг, она... ушла из этого мира в монастырь, вы не вправе тревожить ее.
– Простите, но вы сами юрист, и мне удивительно слышать от вас...
– Мне наплевать на то, что вам удивительно! Моя бывшая жена в монастыре, она пошла на этот шаг, потому что горе ее, горе матери, потерявшей дочь, безмерно. Она не желает, чтобы ее беспокоили!
– Ладно, я поняла, – Лиля Белоручка вроде как сдалась. – Ответьте мне, пожалуйста, на последний вопрос: Лариса была очень красива, у нее имелись поклонники, молодые люди?
– Она всегда знала, как себя вести с ними. Она слишком хорошо была воспитана.
– А у нее был жених?
– Нет, насколько я знаю.
– А на похоронах...
– Что вы меня об этом спрашиваете? Пять лет назад ваши люди из милиции проводили на кладбище скрытую видеосъемку, это всегда так делается, я знаю, я же в одной с вами системе работаю. Что вы меня спрашиваете? И что вы, интересно, хотели узнать на кладбище? Лучше бы занимались своими прямыми обязанностями – искали убийцу и тех подонков, что устроили на днях там, на могилах, настоящую сатанинскую оргию, надругавшись над памятью похороненных... сломав, изуродовав надгробья, осквернив последнее, что нам дорого!
– Нет, ты видела его реакцию? – шепнула Лиля Белоручка Кате, когда садились в машину. – Он был взбешен. Нет, что-то тут не так. Он был взбешен, когда я начала спрашивать. Взбешен тем, что дело возобновлено. Заметила, как он покраснел? Тут что-то не так...
– Судья Белоусов, по-твоему, сам похож на маньяка? – спросила Катя.
И не получила ответа.
ГЛАВА 30
СТРАСТНОЙ БУЛЬВАР
Звонок из московского уголовного розыска застал Марину Тумак на работе в медицинском центре «Асклепий». Она принимала больных, а тут вдруг: «Не могли бы вы срочно подъехать на Петровку, 38 в связи с возобновлением дела по убийству вашей подруги Ларисы Белоусовой? Через час сможете? Пропуск вам уже заказан на проходной».
Приятный женский голос, звонившая представилась – капитан милиции... Марина Тумак не запомнила ни фамилии, ни имени.
Это было неважно.
Важно было другое.
Дело возобновили.
А пять лет назад, когда не было никаких результатов и дело вообще сдали в архив, она испытывала только отчаяние и боль.
Боль потери...
Разочарование во всем.
Страх.
Ей не терпелось узнать – сейчас, прямо сейчас... и она бросила прием, больных и спустилась в метро. Потом поднялась по эскалатору на станции «Чеховская», и почти бегом... ее ждали там, в милиции, через час, они возобновили дело, а ей не терпелось узнать...
Почти бегом по Страстному бульвару вниз, к Петровке – мимо лип и скамеек.
И вдруг словно чья-то рука сжала сердце, и ноги сделались как ватные. И силы покинули – вся энергия, все нетерпение, надежда... если хотите даже мечта...
Солнечный свет...
Липы...
Шум большого города...
Марина Тумак опустилась на скамью в центре аллеи.
Они ждали ее через час и заказали пропуск, и снова хотят, наверное, что-то спрашивать, уточнять, как будто все не было выстрадано и понято пять лет назад, когда...