До и после Победы. Книга 1. Начало.
Шрифт:
– Так. Всем не расходиться. Где есть ближайшие сотрудники горкома ?
Нам показали на дом, спрятавшийся в тени высокой березы. Через три минуты мы уже беседовали внутри с мужичком лет пятидесяти, который был ответственным за комммунальное хозяйство города.
– А где все начальство, милиция ?
– Да драпанули все в первый же день.
– Не "драпанули", а выехали согласно предписанием военного времени.
– Я усомнился что такое есть, как и в правильности построения речи, но там вроде чем несогласованнее падежи, тем официальнее звучит. Надо будет потренироваться.
– А ... ну значит так ... нет никого ... выехали согласно ...
Хы. Вот ведь перец. Подколол. Ну и мы вас ...
– Теперь мы здесь в качестве временной военной администрации. Вопросы есть ?
– Нет.
– Назначаетесь заместителем горсовета по хозяйственной части города.
– Хорошо. Только нужна бумага.
– Сейчас напишем. Пошли в горком.
В горкоме мы пробыли не больше десяти минут. Мужик был
Так я и получил мои первые официальные документы, да еще какие ... Внезапно я осознал, что под моей властью оказался целый город. Пусть и небольшой, но для меня, не помышлявшего о подобном даже в самых далеких мечтах, это оказалось внезапно приятной неожиданностью. И вот так вот отдавать город кому-то еще не очень-то и хотелось. И меня погнал вперед кураж, проснулся дух авантюризма, было интерсно узнать - к чему приведут мои действия. Люди, что были со мной, заряжались этим же настроением. Тот же коммунальщик - Кузьмич - и сам как-то подсобрался, расправил плечи, когда посмотрел на нас и понял, что это не привычные ему райкомовские горлопаны, а конкретные такие люди. Это он уже потом мне рассказывал, дня через три, когда мы наконец смогли немного посидеть за рюмкой чая.
Да, сейчас, с такими документами, уже мы были местной властью. Пусть мы и выписали документы друг другу, но другие-то об этом не знают, а штампы в них настоящие, и сомневаться вроде бы смысла нет, по-крайней мере - на первое время. И, пока народ не стал задавать ненужные вопросы, пока он ошеломлен внезапным появлением старой власти, с которой уже было простились, надо было ковать железо и ловить момент. И мы ринулись во все тяжкие.
Семь бед - один ответ - раз ступив на шаткую почву почти настоящих документов, мы стали обкладывать себя бумажками по полной программе. Кто сунься - утонет, распутывая клубок выданных полномочий. В местном военкомате оформили документы на новую часть и стали вписывать в нее пополнения. В паспортном столе мне наконец оформили паспорт "взамен утерянного", в военкомате я вписался полковником - с таким званием будет легче ставить окруженцев под ружье.
Работники военкомата и паспортисты, кого смогли найти, ворчали, поджимали губы, но делали что им говорили - писали каллиграфическим подчерком, ставили нужные печати и штампы, вписывали в книги учета. Другой власти все-равно не было, да и эта скоро уйдет - так чего лезть на рожон.
Склад оказался очень полезным приобретением. Внутри было продовольствие, отрезы ткани. Ими стали платить местным жителям за информацию и службу. Всех мужчин до сорока пяти мы мобилизовали - частично на хозработы и частично в нашу часть. Власти в городе не было, но красный флаг местные пока не спускали - мало ли как обернется. Пристрелили трех мародеров - надо было показать серьезность обстановки, поэтому пришлось поступить чрезмерно жестоко, хотя могли бы просто отправить на хозработы. Но народ еще не проникся моментом, смотрел недоверчиво, хотя и без ухмылок - мало ли что от нас можно ожидать. Всерьез не принимали, но держали листанцию и видимое почтение, хотя реально подчиняться не рвались. А эти трое и вообще решили забить на нас. А вот это зря - попусти мы такое - и все враз посыпется, остальные тоже резко расхотят нам подчинаться и в лучшем случае станут тихо ждать немцев. Шалишь. Теперь власть - это мы. Именно после расстрела - а с такими вещами не шутят - к нам потянулись люди, причем сами - присоединилось пятеро местных в качестве милиции, нашлись и трое настоящих милиционеров. Из них и вновь мобилизованных мы организовали службу - на колокольне поставили наблюдательный пост, провели туда телефон, чтобы держать под контролем подступы к городу, для чего припрягли и местных мальчишек.
Одновременно мы осваивались на территории - два дня тренировались передвигаться по городу в разных направлениях, изучали обстановку, оборудовали позиции и проходы, пути отходов - готовились к боям в городе. Сразу много сил фрицы на нас не кинут, так что первый удар выдержим, а там и уйдем ночью. Так что риск был не очень высоким, поэтому можно и пошуршать. Вместе с пополнением нас насчитывалось уже около сорока человек, но народ притих - вроде коммунисты ушли, но какая-то власть есть - с мандатами и удостоверениями, то есть вроде как легитимная, а самых отпетых, кто пытался ее оспорить, мы расстреляли, причем с оформлением всех бумаг, в том числе и судебных решений или как там их - нашелся сотрудник городского суда, который все оформил как надо. Поэтому все вели себя сдержанно - помогать не рвались, но если о чем попросишь - сделают.
Одновременно с тренировками личного состава мы собирали информацию об округе. Так мы узнали про какую-то часть в пяти километрах к юго-востоку, и в последний день июня на трех машинах отправились посмотреть, есть ли там чего полезного.
Между тем к городу постоянно мелкими группами и одиночками выходили окруженцы. Их мы зачисляли в нащу часть, сводили в подразделения и отправляли на тренировки. Прибившийся политрук пытался промыть мне мозги - мол не о том разговариваю. Как это рабочий класс Германии не восстанет против буржуазного правительства, развязавшего братоубийственную войну ?
– Вот когда немцы пойдут к нам без оружия, распропагандированные нашими политруками - тогда и будем говорить, а сейчас напиши статью в стиле "Сколько раз увидишь фашиста - столько раз его и убей" и покажи ее мне.
Как я ни относился к политрукам, но люди-то тоже полезные. Особенно когда не совсем двинутые на голову. Язык-то у них подвешен, поэтому, если направлять в нужную нам сторону, то пользы принести могут много. "Наш" был из таких же, поэтому я не собирался слишком давить политрука - они тоже люди полезные, если не позволять им садиться на шею - за психологическим состоянием коллектива надо следить и вовремя корректировать в нужную мне сторону - у командира не всегда есть на это время, а политрук может заниматься этим постоянно. Поэтому я и ответил ему так - твердо, но необидно - и его немного обвинил, и дал указание что делать.
– Семен Степанович, пойми,сейчас не время братской дружбы - эти браться в нас стреляют.
Политрук принес статью, я ее испарвил, много спорили, но в результате родилась отличнейшая статья, которая стала практически нашей программой на время борьбы с фашизмом. Позднее статью опубликовали в центральных газетах, политрука хотели вызвать на повышение, но он понимал что не он автор, и попросил его оставить - я написал такую просьбу. Так он стал частью моей команды.
Во время бесед с полтируком он рассказал мне о риторике и е еправилах. Они были просты, основная проблема с ними была в том, чтобы вспомнить, что их надо применить. Поэтому следующие три недели я натаскивал свой мозг на их автоматическое применение. Прежде всего, я постоянно твердил себе "риторика" - как только вспомню, так сразу и твержу - чтобы это понятие прочно обосновалось в моей оперативной памяти - собственно, я просто выстраивал нейроны мозга на то, чтобы при каждом случае они выдавали мне воспоминание о существовании риторики. Кроме того, я тенировал мозг на применение риторики в разговорах, поэтому в первое время многие мои разговоры напоминали разговор заторможенного человека - я четко следовал правилам риторики даже в простом разговоре, чтобы в мозгу прочто засела связка "разговор - риторика". Естественно, когда я умудрялся в начале разговора вспомнить, что есть такая штука - рикторика. Конечно же, в первую неделю я про нее вспоминал хорошо если в середине разговора - тогда я сразу же переходил на правила построения разговора по правилам риторики. Но уже со второй недели постоянное твержение про риторику стало давать свои плоды - про риторику я начал вспоминать автоматически как тольто начинался разговор, ну и тут же начинал изображать тормоза. В начале третьей недели я словил себя на мысли, что правила риторики я применяю уже автоматически. И после этого они прочно встроились в мою речь - иногда, конечно, приходилось заново напоминать о них себе - поддерживать применимость риторики в автоматическом режиме. Но моя убедительность получила новое подкрепление - если раньше я говорил убедительно оттого, что я просто знал, что будет дальше и как надо действовать, чтобы исправить ситуацию в нужную нам сторону, то по прошествии времени, года через три, мои знания истории все более нивелировались, так как история уже свернула в другую колею. И тут как раз и пригодились навыки риторики - с их помощью я по-прежнему получал преимущества в разговоре с людьми, несогласными с моей точкой зрения. Не всегда они были неправы - я ведь тоже мог что-то не продумать как следует. Но в общем и целом несогласных особо и не было - в том числе благодаря правильно построенной аргументации. Я порой даже заставлял людей мне оппонировать, выискивать с моих аргументах слабые места и неточности - чтобы не получилось так, что за всех думает один человек. Даже если этот человек - я - это путь в бездну. Постепенно подобная техника обсуждения проблем распространялась по нашему социуму - мои подчиненные тоже начинали говорить со своими подчиненными и коллегами в таком же ключе. И это меня радовало. Не хотелось бы, чтобы у нас восторжествовало бездумное взятие под козырек, что и привело ко многим неоправданным жертвам и потерям в моей истории.