До края земли
Шрифт:
Трэвис молча зажал в ладонях бокал с коньяком и, нагрев его, подал Кэт.
Она покачала головой.
– Мне очень захочется спать, если я это выпью.
– Ну и засыпай, я доставлю тебя домой. – Трэвис посмотрел ей в глаза. – Ничего опасного в этом нет, я же не Эшкрофт.
Кэт подумала, что именно поэтому ей и следует остерегаться Трэвиса, но как противостоять этой нежной близости, связывающей их все теснее с каждой минутой?
Пьянящий аромат коньяка ударил в ноздри Кэт, когда Трэвис поднес бокал к ее губам. Она чуть склонила голову, чтобы отведать янтарной жидкости из хрустального бокала, согретого теплом Трэвиса.
Трэвис пристально следил, как Кэт маленькими глотками пьет коньяк. Этот пристальный взгляд при других обстоятельствах, безусловно, смутил бы её, но сейчас она сама внимательно наблюдала за своим будущим партнером. Они оба были охвачены жгучим любопытством и испытывали взаимное чувственное и духовное влечение, молча признавая право другого на уникальность.
Только когда Трэвис усадил Кэт на переднее сиденье своего серого “мерседеса”, она поняла, как ей хочется спать. Фары на встречной полосе шоссе набегали ослепляющей, гипнотической серебряной рекой. Впереди рубиновыми огнями блестели задние фонари машин. Тихое урчание автомобиля странным образом успокаивало.
После спиртного Кэт расслабилась, откинулась на сиденье и заснула, тем самым выразив доверие к Трэвису.
Он взглянул на Кэт и улыбнулся, понимая, что это свидетельствует не только о доверии. Стремление к независимости не позволяло этой женщине с готовностью принимать подарки, особенно от мужчины.
Уличные фонари и лунный свет бросали блики на ее лицо, отчего оно быстро и загадочно менялось, становясь то веселым, то печальным. Трэвис то и дело поглядывал на Кэт.
“А может, я только сейчас осознал то, что было всегда? – спросил он себя. – Кэт, я и ночь, мир в наших душах и огромные возможности вокруг”.
Однако в этом мире тоже ощущалась тревога. Трэвис сознавал, что от сексуального напряжения можно избавиться, только поддавшись на молчаливый призыв Кэт.
Ни одна женщина не вызывала в нем такого страстного желания, и он впервые после Тины позволил себе вступить в равноправные отношения с женщиной.
Тине были нужны деньги Трэвиса, а не его ребенок. Тина убила их ребенка.
Если он когда-нибудь женится, то только на богатой, очень богатой. Тогда ей будет нужен его ребенок, а не деньги.
Желая Кэт и наслаждаясь ее обществом, Трэвис понимал, что она очень нуждается в его деньгах, а значит, ей нельзя доверять. Пора наивности для Трэвиса закончилась, как только он убедился в непорядочности жены. Он не имел права рисковать еще раз.
Даже ради Кэт.
Он снизил скорость и задумчиво посмотрел на спящую женщину, так неудержимо влекущую его.
“Но она не смешивает мужчин и деньги, а я хочу платить за удовольствия. Кому-то из нас придется поступиться своими принципами, Кэт. И это буду не я”.
Трэвис свернул к своему дому, но потом передумал, зная, что Кэт возмутится, проснувшись в его кровати. Выйдет так, словно Трэвис купил ее, пригласив на ужин, казавшийся ей слишком дорогим, а для него значил не больше, чем бутерброд с арахисовым маслом.
Он остановился перед домом Кэт, достал ключ из ее кошелька, открыл входную дверь, включил свет и начал искать спальню. Трэвис открыл первую дверь рядом с кухней и увидел узкую кровать, старое дубовое кресло-качалку и покосившийся комод. Стеганое одеяло и толстый шерстяной ковер походили по цвету на восходящее солнце.
Предположив, что это спальня для гостей, он закрыл дверь. Только обойдя все комнаты, где не было ни одно кровати, он пришел к выводу, что первая и есть спальня Кэт.
Вернувшись туда, Трэвис долго стоял и смотрел на кровать. Потом, не удержавшись, откинул хрустящую простыню и почувствовал тонкий аромат духов Кэт. Этот аромат, как хороший коньяк, кружил голову. Он нежно погладил подушку, мечтая, чтобы Кэт была здесь и призывно смотрела на него.
Вдруг Трэвис вспомнил, что она спит у него в машине. Интересно, скоро ли она поймет, что ничего не в силах изменить? Кэт ведь тоже хочет его. “Осторожная, независимая Кэт. Я должен завоевать ее до того, как она проснется, и уплыть с ней под парусом на край света”, – подумал Трэвис.
– В другой раз, Кэт, – сказал он. – В ближайшее время, но не сегодня. Ты еще не готова.
И он сам был не готов. Им следовало договориться о деталях. Для Трэвиса столь деликатные переговоры не составляли труда, однако он опасался, что Кэт к этому не привыкла.
Трэвис вернулся к машине, взял на руки спящую Кэт и закрыл дверцу. Положив голову ему на плечи она что-то сонно пробормотала.
– Все хорошо, – тихо сказал он. – Спи, я привез тебя домой.
Кэт приоткрыла глаза, увидела знакомую улыбку, мечтательно улыбнулась, что-то прошептала и снова погрузилась в сон.
Трэвис внес Кэт в спальню, опустил на кровать, снял с нее черные сандалии и нежно погладил едва заметные следы от ремешков на сводах стоп. Потом он вынул серебряную заколку, удерживающую аккуратный пучок волос на затылке.
Освобожденные пряди мягко, как будто рассвет, скользнули в его руки.
Трэвис зарылся лицом в шелковистые волосы и глубоко вздохнул, понимая, что должен укрыть Кэт и уйти.
Но он не уходил.
Трэвис начал расстегивать синюю блузку, заманчиво облегающую грудь Кэт. Полы распахнулись, он посмотрел на нежное тело Кэт и обрадовался, что она не видит, как у него дрожат руки.
– Что же ты со мной делаешь? – прошептал Трэвис. – Я дрожу, будто ты моя первая женщина.
Осторожно, чтобы не задеть ранку на стопе, он стянул с нее брюки. Но когда на Кэт остались кружевные бюстгальтер и трусики, Трэвис заколебался.
– Тебе ведь это не понравится, верно? – очень тихо проговорил он. – Колючая, независимая Кэт, я знаю, что должен оставить тебя одну. Но… не могу.
С привычной аккуратностью человека, проводящего много времени в море, Трэвис сложил свою одежду и одежду Кэт на кресло-качалку, лег на узкую кровать и заключил женщину в объятия. Она чуть-чуть подвинулась.