Шрифт:
ГЛАВА 1
Будильник отвратительно громко орет, призывая проснуться, и я резко подскакиваю на кровати. Одеяло отбрасываю в сторону, игнорируя привычку застилать кровать, и встаю. Свет в ванной комнате слишком яркий, и, только спустя минуту, я открываю глаза и с ужасом смотрю в зеркало. Волосы растрепались, темные, глубокие круги под глазами напомнили мне о последней тяжелой неделе. Быстро умываюсь, чищу зубы и бегу на кухню. Завтрак, мой любимый прием пищи, дается мне с трудом, но если я не поем, останусь голодной до самого вечера. В комнате, где еще недавно я жила с соседкой, витает резкий аромат моих духов, я морщусь, подходя к окну и отодвигая штору. Еще один прекрасный, солнечный день, который пройдет для меня серым и типичным. Закатываю глаза, удивляясь своим пессимистичным мыслям. С трудом натягиваю джинсы и розовую кофту, в последний момент расчесываюсь и выбегаю на улицу. Для меня теплая февральская погода в Вологде весьма и весьма удивительна –
– Здравствуйте, – я прохожу мимо преподавателя, занимая место рядом с подругой. Тут же на стол одногруппницы начинают кидать мне какие-то бумажки.
– Ника, меня завтра не будет, подпиши!
– Ника, я ухожу сегодня пораньше, подпиши!
– Ника, Настя не придет сегодня!
Закатываю глаза, поворачиваюсь к подруге.
– И надо же было тебе стать старостой, – говорит она будто-бы не мне, собирая бумаги в одну толстую стопку.
Я хотела стать старостой по своей воле. Мне нравился контроль над всеми, хотелось, чтобы одногруппицы понимали, что я выше, чем они, что на меня можно положиться. Возможно, мне просто не хватало чего-то в жизни? Но когда я окончательно поняла, что «староста» в моем понимании, и «староста» в понимании нашего колледжа – это абсолютно разное, мой пыл исчез. Единственное, что я делала в этой роли – ходила на бесполезные собрания и подписывала заявления одногруппниц.
Я смотрю на Марину – вот же, моя подруга, ходит на пары, вообще не парится по поводу учебы, а мне всегда кому-то что-то нужно доказать…
– Вероника! – Я резко поворачиваю голову на преподавателя, – Сколько раз мы повторяем одно и то же движение на клиенте?
– Три – пять повторений, – на автомате отвечаю я.
– Девочки, почему только одна из вас всегда может четко ответить на этот вопрос? – Ольга Борисовна, нервно щелкая ручкой, встает и пишет на доске позади себя схему нанесения крема на лицо.
Я отворачиваюсь и смотрю на дверь. Хочется выйти и убежать. Профессия, которую я получаю – не то, что я хотела изначально. Я просто поехала в этот город за тогдашним парнем, пытаясь, как выяснилось в дальнейшем, таким образом в семнадцать лет сбежать из своей семьи. Я тогда один раз спросила у мамы, отпустит ли она меня учиться в другую область и жить самостоятельно, и, получив в ответ только крики и негатив, ушла в свою комнату. Отношения у меня с ней, мягко скажем, не лучшие. Я свято верила в то, что, как только я перееду, они наладятся, и первое время мне так и казалось, но, как только я приехала в Новый Год в Апатиты, наши скандалы повторились. Они никогда не закончатся, к моему искреннему сожалению. Мама – очень сложный человек. Она одержима гиперопекой надо мной, и она переходит все границы, но иногда ей резко становится все равно. Она просто ищет любой удобный случай, чтобы обвинить кого-либо виноватым, и, чаще всего, для нее это – я. Даже когда родился мой брат, который младше меня на одиннадцать лет, ничего не поменялось, а стало все только уже. Даня вырос, сейчас ему семь лет, а их разборки с мамой только набирают обороты, и, к сожалению, в брате я вижу себя, такую же измученную мамиными криками и извиняющуюся только ради того, чтобы меня не наказали. Бабушка, моя любимая бабушка, дала мне возможность вырваться и Апатит – она очень долго и серьезно разговаривала с мамой о моей самостоятельной жизни в другом городе, о том, что дети сейчас растут быстрее и о моем прекрасном поведении за пределами родного города. После этого мама со слезами на глазах разрешила мне уехать, прочитав длинную нотацию обо всем. Моей радости не было предела, и я ткнула пальцем в первый попавшийся на сайте колледж. В его описании говорилось, что профессия «технолог-эстетист» даст мне возможность стать профессиональным визажистом, мастером по татуировкам, но все это оказалось неправдой, к сожалению, просто красочным описанием того, кем я могла бы стать, пройдя еще много курсов и обучений. Но я закрыла на это глаза – моей главной целью была, на данный момент, учеба, и, лично для меня, моя самостоятельная жизнь. Я наплевала на то, что для меня ближе искусство, что-то, связанное с творчеством, надеясь на то, что я отыщу это в получаемой профессии. Первый курс я отучилась абсолютно спокойно, и уже на втором хорошенько взялась за голову.
Мы с родителями договорились, что они будут оплачивать мне съемную квартиру и скидывать деньги на неделю. Я даже не рассматривала вариант с общежитием – для меня просто неприемлемо, чтобы мою еду воровали, вещи одалживали и копались в моем белье. На первом курсе мне повезло – подруга бабушки сдавала прекрасную квартиру, но далековато от колледжа. На втором же курсе, в самом его начале, я посилилась с шестью девочками из своего колледжа в квартиру, которую сдавала воспитательница общежития. С тремя из них я очень хорошо проводила время, правда, не для своего организма – мы выпивали чуть ли не каждый день, курили, стоя у открытого окна, почти не спали. Мы знали друг о друге почти все, я даже удивлена тому, что смогла открыться почти незнакомым мне людям. Но вскоре мы вчетвером съехали в другую квартиру, и проводили время уже там, будучи независимыми от воспитательницы, которая любила совать свой нос в наши дела и проверять квартиру чуть ли не каждый день. Но, к сожалению, я крупно поссорилась с ними. Между нами случилось недопонимание, которое привело к тому, что соседки кинули меня одну в съемной квартире и переехали втроем на другую. Это случилось совсем недавно, и меня передергивает от воспоминании об их предательстве. Мама по телефону сосредоточено выслушивала в тот вечер меня, и сказала, что, как только она приедет, мы сразу же найдем мне квартиру лучше и дешевле. И это меня успокоило.
– Ты о нем все думаешь? – Грустно смотрит на меня Марина.
Я улыбаюсь, впервые за долгое время, замечая, что мои мысли были вовсе не о нем.
– Ты удивишься, но нет, – с радостью говорю я ей. Марина аккуратно убирает свои прямые волосы за ухо и улыбается мне в ответ.
А что мне о нем думать? Ничего уже не вернуть. Он разбил мне сердце, но не смог затронуть душу. Этот парень, сын маминой подруги, в прямом смысле слова. Мы знакомы с пеленок, я была влюблена в него со своих 15 лет. Мы то сходились, то расходились, и всегда причиной ссор была моя глупость. Я думала, что могу влюбить его в себя, но этого не случилось, и я совсем не жалею об этом. Наша последняя встреча семьями была месяц назад, где он наговорил мне по пьяни много приятных слов, от которых мой девчачий разум затуманился, и я не смогла не поверить ему. После Нового Года мы разъехались – он – в свой город на краю России, де учился на военного, я – в Вологду. Мы мало списывались после встречи, но в один прекрасный день он сообщил мне, что хочет сделать мне предложение. Моей радости не было предела – да, пусть это и не совсем то предложение, которое я хотела, но зато он понял, что я – именно та, с которой можно прожить всю жизнь. Как же я ошибалась в своих чувствах к нему… Это был просто подростковый максимализм, а я посмела назвать это «первой любовью». Хотя, кто знает, может, это она и была. И если первая любовь – она такая, как была у меня, то я бы не советовала хоть раз такое испытать. Вскоре он написал мне, что поторопился с предложением, что я еще не нагулялась, и что он собирается мне изменять, так что, на этом была поставлена жирная точка в нашей с ним истории, и я бы не хотела, чтобы она когда-либо возобновилась. Как-то раз он сказал: «Ниточки судьбы всегда связывают нас, мы не сможем не общаться, наши родители знакомы». Сможем, еще как сможем.
Я ухмыляюсь. В день, когда он написал о расставании, я рыдала у всех одногруппниц на глазах, так как все произошло на паре. Марина очень помогла мне – успокаивала, как могла, и никого ко мне не подпускала. Несколько ночей я не спала – мне вечно казалось, что он мне напишет, скажет, что ошибся, что хочет со мной быть, но я уже готова была отвергнуть его. Мне ничего не нужно было от него после того, как я узнала истинную правду. Плакала каждую ночь, мучала себя посредственными мечтами, пока не отрезвела. На это мне понадобилось совсем ничего – три дня. Хотя казалось, что вся жизнь.
На последней паре мы с Мариной первыми вбегаем в кабинет и занимаем свои места. Очередные сорок пять минут тянутся бесконечно долго, живот урчит, говоря о том, что мой ужасный завтрак не помог мне насытиться.
– Хочу есть, – ною я, складывая тетради в сумку. Каблуки сильно жмут, но я ношу их только из-за того, что хотела казаться той, кто взялся за голову. Жаль, что взяться за свое эмоциональное состояние мозгов у меня не хватило.
– Ты после пар домой? – Спрашивает Марина. Я на минуту задумываюсь, уже готовясь ответить, что хочу провести вечер с соседками, но вовремя прикусываю язык, вспоминая нынешнюю ситуацию.
– Да.
– Дак, может, в магазин сначала?
Я согласно киваю. После пар мы выскакиваем на улицу и идем за двумя одногруппницами.
– У них подики? – Марина внимательно смотрит на спину одной из девочек.
Впереди нас – две наши бывшие подруги. В конце первого курса, когда я оборвала связь с бывшим парнем – абьюзером, в нашей группе образовалась четверка – я, Марина, Лена и Яна. Мы прекрасно проводили время – тусовались на моей старой квартире, пили, вечно орали песни под музыку из колонки и ржали до боли в животе. Мы также знали друг о дуге все, и даже больше, но чаще всего придерживались по парам. К сожалению, мы поссорились, в частности, из-за моего ужасного характера. Но дружба по двойкам сохранилась.
– Видимо, – я разглядываю спины обоих. Девочки одеты буквально одинаково.
Мы сворачиваем в магазин, покупаем много еды на вечер и садимся на лавочку у моего дома.
– Мариша, и что мне делать дальше? – Я яростно откусываю кусок булки.
– Отвлечься, – она пожимает плечами.
– Как? Разве, я этого не делаю?
– Ты просто ходишь на пары, Ника. Это не отвлечет тебя никогда.
Я поднимаю глаза и смотрю на небо. Все-таки слишком тут тепло для февраля.
– У тебя вон, семья скоро приедет, – замечает Марина.