До мозга костей
Шрифт:
Когда Нита пошла в школу, она разговаривала, как любой нормальный пятилетний ребенок. Но однажды ее слова – Нита не помнила, какие именно, – вынудили учителя пообщаться с ее родителями.
Отец усадил ее на диван и велел не рассказывать обо всем, что она видела дома: о глазных яблоках в стеклянных банках, о поставках белого порошка, о маленьком садике на заднем дворе, где они закапывали то, что не могли продать в интернете.
Затем рядом села мать и улыбнулась. Еще в раннем детстве Нита понимала, что будут происходить плохие вещи. После их разговора в нее вселилась уверенность: если она когда-нибудь заговорит
Поэтому Нита просто перестала разговаривать. Если ничего не говорить, то и не ляпнешь что-нибудь не то, так ведь?
В детстве Нита могла бы гордиться своей мудростью. Даже по сей день она, как правило, придерживалась этого принципа молчания, но, если честно, чаще всего просто не знала, что сказать людям. Она не могла придумать, о чем говорить. И поэтому молчала. Такая жизнь была проще и спокойнее.
К сожалению, ее учителя так не думали. Несколько лет спустя, когда матери окончательно надоело получать звонки со словами «Нита нелюдимая» и «Нита умная, но не участвует в общественной жизни класса», она забрала дочь из школы.
После этого в жизни Ниты остались только ее родители.
Мать уже ждала, когда Нита вернется домой. Все еще одетая в черную пижаму, с растрепанной головой и без макияжа, она смотрела на нее из-за кухонного стола. На нем лежал сломанный болторез.
Оставив входную дверь открытой (чтобы быстро убежать, если все пойдет не так, как она надеялась), Нита остановилась в дверном проеме кухни.
Она ожидала, что мать впадет в ярость, понизит голос до пугающего шипения и что-то… сделает. Придумает подходящее наказание. Нита старалась об этом не думать. Ей было страшно даже представлять, что может сделать мать в гневе.
Но та ничего не делала. Она просто сидела за столом, положив руки на колени, и смотрела на Ниту.
– Как давно? – спросила мать.
– Как давно… он ушел? – Нита сглотнула. – Где-то полчаса назад.
Мать повернула голову и взглянула на часы. Наверное, прикидывала, сколько времени потребуется Фабрисио, чтобы позвонить в МПДСС и сообщить сотрудникам их адрес. Сколько пройдет, когда они поймут, что поймали довольно крупную рыбу, и подадут ходатайство перуанской полиции.
Это время можно сокращать на четверть, потому что в цепочке командования кого-нибудь подкупят, и этот человек с большой долей вероятности проинформирует одного из конкурентов матери. У нее было много конкурентов – она умела наживать врагов.
Мать вышла из кухни, по пути бросив:
– Собирай вещи. Мы уходим через пятнадцать минут. Возвращаться не будем.
Нита уставилась в пустое пространство, которое только что занимала мать. Где гнев? Где какая-то реакция? Ниту охватило беспокойство. Что происходит?
Тем не менее Нита сделала так, как ей велели: пошла в свою спальню, взяла рюкзак и начала складывать в него вещи. Сперва уложила самое важное: научный журнал, который она читала, и пустой кошелек. Потом выбрала кое-что из одежды, поскольку не знала, когда они остановятся в следующий раз. Это были только любимые вещи – несколько рубашек, нижнее белье и джинсы. По причине недавнего переезда Нита еще не успела приобрести много новых вещей в Перу, поэтому без всяких колебаний оставляла большую их часть в комнате.
Немного пораздумав, она вытащила из-под матраса учебник для колледжа и положила его
Нита принесла свой рюкзак на кухню и увидела, как мама ест холодную пиццу из коробки. Девушка заглянула ей через плечо, но пиццы уже не было. Мать не предлагала ей ничего другого, поэтому Нита нашла морковку, вымыла ее и съела.
Затем она перекинула рюкзак через плечо и хотела проверить сообщения на своем телефоне, но вспомнила: его больше нет. Мать, с уже причесанными волосами, но не нанесенным макияжем, вышла за дверь первой.
Они могли взять такси, но мама не любила оставлять следы, да и брать такси в ночной Лиме не всегда было безопасно. Поэтому они шли пешком. Шли долго.
Проходя по улицам, Нита во все глаза смотрела по сторонам в поисках слежки. Осторожность матери передалась и ей.
Примерно через час мать привела их к отелю в районе Сан-Исидро. Это был не замызганный хостел, но и не «Хилтон». Жить, конечно, можно, но не очень приятно. Войдя в маленький номер, Нита подняла матрас, чтобы проверить его на наличие пятен крови. Их не было. Уже хорошо: Нита ненавидела клопов.
Мать поставила сумки на кровать и уткнулась в телефон. Нахмурилась, затем посмотрела на Ниту.
– Мне нужно сменить несколько адресов доставки. Я не хочу, чтобы что-нибудь из наших вещей попало в ту квартиру после прибытия полиции.
– Как ты собираешься изменить адрес, если на него уже что-то отправили? – спросила Нита.
– Я должна найти человека, который доставляет почту в наш дом, понятно?
Нита не ответила. Холодная снисходительность ответа заставила ее горло сжаться, как будто она задыхалась от слов.
Мать посмотрела на Ниту и взяла сумочку.
– Мне нужно разобраться с этим прямо сейчас. Вернусь через пару часов.
– Хорошо. – Нита сглотнула. Ей не нравилось, что мать вообще ничего не говорит о ситуации с Фабрисио. – Э-э… то, что случилось…
Мать подняла руку.
– Не сейчас, Анита.
– Но…
– Нет. – Ее голос звучал низко и холодно. – Мы не будем разговаривать об этом сейчас.
Нита замолчала, но никак не могла остановить дрожь в руках.
Мать, не оглядываясь, захлопнула за собой дверь. От удара невзрачная фотография с изображением цветка, висевшая на противоположной стене, слетела с крючка и упала на твердый цементный пол. Послышался треск рамки.
Нита плюхнулась на кровать и закрыла глаза. Все могло быть хуже.
На кровати рядом с ней лежала газета. Мать взяла ее в вестибюле – скорее по привычке, чем от желания почитать. Нита взяла ее: на первой странице была фотография занни, которого она расчленила на этой неделе. Правительство подтвердило его смерть. В статье перечислялись его преступления, а также имелась некоторая общая информация о занни. Желая хоть как-то отвлечься от мыслей, Нита начала просматривать статью.
Занни, родом из Юго-Восточной Азии, – это искусные мучители, которых все знают как аморальных существ и повсеместно презирают. За последние годы они распространились по всему миру, и по причине небольшого количества стали пользоваться повышенным спросом и получать высокую плату за свою работу. У каждого знающего себе цену диктатора и маньяка-геноцидника был свой штатный занни. Нита слышала, что эти создания имеют право принимать решение за хозяина, когда тот отсутствует.