До первого выстрела
Шрифт:
— Эдуард Генрихович? Проблема решена!
— Чисто?
— Чисто!
— Где ты сделал это?
Коротыш назвал адрес.
— Будешь нужен, вызову, а сейчас — на работу. Никаких гулянок и баб, понял?
— Я все понял, босс!
Гофман тут же позвонил Волкову.
— Слушаю, — ответил офицер.
— Валентин! По адресу: Молочная, 64-183, — труп женщины. Галины Роенко. К сожалению, наркотики. Передозировка.
— Понял, Эдуард Генрихович!
Волков задумался. Он перестал понимать шефа. Зачем ему понадобилось подставлять женщину? Никакого смысла в этом убийстве он не видел! Может, началась крупная игра, и он только со временем узнает то, что сейчас знать не должен?
Волков набрал номер Костычева:
— Павел Егорович?
— Да, Валя!
— Галина Роенко умерла из-за передозировки наркотиков!
— Что ж поделать? Такова судьба многих наркоманов!
Глава 6
Пройдя относительно свободно пограничный пункт, Сергей Роенко повел свою новую «Ниву» в Толстой Юрт. В селении потолкался на местном рынке, пытаясь купить пистолет, но, как ни странно, продавца не нашлось. Да и вообще никто, несмотря на то, что он постоянно доставал из кармана солидную пачку долларов, особого внимания на Роенко не обратил. Тогда он решил двигаться дальше, от селения к селению, в одном из которых попытаться найти ночлег. Аул, в который он въехал под вечер, назывался Кордак.
Незадолго до этого Сергея остановили на блокпосту. Проверив документы, посоветовали провести ночь в расположении войсковой части, находящейся рядом. Но «журналист Роенко» отверг предложение, ссылаясь на желание испытать на собственной шкуре знаменитое кавказское гостеприимство, да и быт народа посмотреть. Начальник смены поста посмотрел на него как на умалишенного.
— Что тебе сказать? Дурак ты! Не пойму, мало вас, что ли, здесь мочат. Чего претесь на рожон, чего добиваетесь?
— Профессия такая. А добиваемся того, чтобы народ знал правду!
— Правду? Ну ты и выдал! Где здесь правда? У «чехов» правда одна, у нас — другая. Вижу, базарить с тобой бесполезно, езжай куда хочешь! Я предупредил. Вспомнишь мои слова, если, не дай бог, окажешься в плену их гостеприимства. Машину жалко. Новая. Я такую же хочу купить. Не продашь?
— Нет! Мне она еще самому пригодится.
— Ага! Пригодится. Только тебе ли?
— Неужели все так серьезно?
— Нет, я с тобой в страшилки играю. Конечно, серьезно. Я тебе совет даю, дурья твоя башка. Давай решай, мне пост закрывать надо!
— Тогда поехал я. Счастливо вам, прапорщик, — сказал Сергей, садясь на место водителя.
«Нива», объехав фундаментные бетонные блоки, через двадцать минут остановилась в ауле Кордак.
Сергей чувствовал, что за ним наблюдают, но улица оставалась пустой. Надо определяться: куда податься, в какой дом? Где им могли бы заинтересоваться люди, связанные с боевиками?
Но самому ему предпринимать ничего не пришлось. Дверь в воротах дома напротив отворилась, и оттуда вышел пожилой чеченец. В каракулевой шапке и длинном теплом халате. В руках он перебирал четки. Он подошел к машине. Сергей открыл дверь.
— Заблудился, парень? — почти без акцента спросил горец.
— Да нет! Вот ищу место, где переночевать, да смотрю, чужих здесь не жалуют.
Не обращая внимания на слова Сергея, чеченец продолжил сам задавать вопросы:
— Почему ты у своих не остановился?
— В своей стране для меня нет ни своих, ни чужих.
— В какой такой своей стране? — мужчина сощурил и так почти невидимые из-под густых бровей глаза.
— Понятное дело, в России, — ответил Роенко.
— Россия там, — махнул горец на север, — а здесь Ичкерия! Понял?
— Понять-то я понял, но сейчас для меня важно найти приют, не ночевать же на улице?
— Ты не ответил, почему не остался у своих? — переспросил чечен.
— Хотел проверить, правду ли говорят про кавказское гостеприимство. Война меня не интересует, я хотел бы узнать самих чеченцев поближе. Так сказать, своими глазами увидеть, что такое Чечня.
— Ичкерия!
— Ну хорошо, Ичкерия! Сделать правдивый репортаж. Я журналист, моя работа — писать правду!
— Так-так! — перебирая четки, задумался горец.
Сергей вышел в это время из машины немного размять ноги.
— Вот что я скажу, русский. В этом ауле тебе гостеприимства не найти. Ваши же солдаты унесли его с собой после зачистки. Езжай по этой дороге, — чеченец указал на полевую дорогу, уходящую за высокие холмы предгорья. — В сорока километрах найдешь село. Там живут те, кто дружит с русскими. Аул называется Арты. Езжай туда, не жди неприятностей здесь. Или возвращайся обратно, к своим.
Сказав это, он повернулся. Дверь его ворот закрылась.
Перед Сергеем чернел пустой недоброжелательный аул. Прикинув, сколько осталось в баке бензина, он тронулся. Включил дальний свет фар и медленно повел «Ниву» к окраине аула Кордак.
За его действиями внимательно следили из-за закрывшейся калитки.
— Что скажешь, Аслан? — спросил человек, который разговаривал с Сергеем.
— Шайтан его знает, Рустам! Слишком уж нагло поступает этот русский журналист. В ночь уходит от своих. Странно и подозрительно.
— Но добыча, согласись, заманчивая. И машина новая, и камера, и он сам. Деньги можно сделать хорошие, — продолжал размышлять Рустам.
— А если это подстава? На живца берут? Вот он, мол, один, хватайте! А потом полсела уничтожат солдаты. Нет! Подозрительно все это.
— Подозрительно, ты прав, но рассуди сам: если это подстава, то не поедет он туда, куда я его направил. Развернется за аулом и — к своим, на блокпост. А если поедет дальше? Вертолеты ночью не летают, солдаты тоже не пойдут, а на реке по пути в Арты брод еще найти надо, — настаивал Рустам. — Как его могут русские отследить?
— По рации.
— Э-э, что такое рация? У нас тоже, слава аллаху, связь есть. Подожди. Смотри, остановился. Твоя, видно, правда, Аслан. Сейчас развернется. Но зачем русским провоцировать нас после зачистки? Все же что-то здесь не так.