До последнего слова
Шрифт:
Смотрю Кэролайн вслед. Она быстро скрывается за углом, и поправлять ее уже поздно.
Никому ни слова
Мы перекусываем под нашим любимым деревом на школьном дворе. В какой-то момент Алексис драматично вздыхает, упирается ладонями в землю и подается вперед, к нам.
– Нет сил терпеть. Мне нужно вам кое-что сказать.
Кейтлин успокаивающе кладет ладонь ей на спину.
– У меня же день рождения на этой неделе, – напоминает Алексис, и остальные тут же придвигаются поближе. – Помните, как мы еще несколько месяцев назад решили,
3
Город в Калифорнии. – Прим. перев.
– Ой, подумаешь, – бросает Оливия. – Найдем другой.
– Именно это я и предложила. Но мама сказала, что обзвонила все приличные места, но везде отказываются нас принимать, потому что времени осталось совсем мало. К тому же это ее любимое место – она вот уже многие годы отмечает там праздники – и очень хотела, чтобы и я там побывала.
– Может, тогда в воскресенье поедем? Или на следующих выходных? – предлагаю я.
Алексис смотрит на меня с осуждением.
– Саманта, у меня день рождения в эту субботу.
Она шумно вдыхает носом воздух и достает из рюкзака два конверта. Один отдает Кейтлин, а второй – Оливии.
– Я думала об этом всю неделю и решила, что правильнее всего будет взять с собой двух подруг, которых я знаю дольше остальных.
– Но мы же все знакомы с детского сада, – напоминает Хейли. Ни капли не сомневаюсь, что у всех нас в голове крутится эта же мысль.
– Так-то оно так, но наши мамы, – тут она выразительно кивает на Кейтлин и Оливию, – познакомились, еще когда мы в ясли ходили. – Кейтлин и Оливия оживленно кивают, будто это все объясняет. Им хватает наглости тут же начать открывать конверты прямо у нас на глазах.
– Саманте подарили машину, – вновь вступается Хейли от лица нас-неудачниц. – Может, мы подъедем к вам и хотя бы пообедаем вместе?
Хейли с мольбой смотрит на Алексис, и ее взгляд меня на мгновение озадачивает. Впрочем, мама с папой все равно никуда бы меня не пустили. А если бы и пустили, что бы было, приедь мы в ресторан? Мне порой нужно минут десять на то, чтобы правильно припарковаться. А если при входе стоит швейцар?
Нет, я не могу поехать.
– Да, я думала об этом, – признается Алексис. – Но Саманта не возьмет пассажиров. Не возьмешь ведь? – Все поворачиваются ко мне. Щеки заливает краска.
Качаю головой. Алексис с ликованием оглядывает подруг, а на меня смотрит с неприкрытым осуждением.
И тут же мысли шумной гурьбой собираются у оградительной ленты, защищающей мой мозг, готовясь ворваться в него, поработить. Я стараюсь сдержать их натиск, говорю себе всякие правильные слова, повторяю мантры, глубоко вдыхаю, медленно считаю.
Раз. Вдох.
Два. Вдох.
Три. Вдох.
Нет,
Достаю телефон из кармана и делаю вид, что мне пришло сообщение.
– Ой, мне пора. Парень, с которым мы теперь делаем лабораторные работы, просит срочно принести ему конспекты. – Забираю свой нетронутый сэндвич, надеясь, что никто не станет расспрашивать об этом самом парне, которого на самом деле не существует.
– Ты же на меня не в обиде, а? – слащавым голосом спрашивает Алексис.
Трижды прикусываю нижнюю губу и только потом встречаюсь с ней взглядом.
– Конечно нет. Мы же все понимаем, скажи? – спрашиваю я у Хейли, признавая тем самым, что мы с ней обе оказались в неудачниках, которых Алексис ни во что не ставит.
А потом ухожу как можно медленнее и спокойнее, стараясь не подавать виду, как сильно мне хочется убежать отсюда.
При появлении первых предвестников панической атаки мне срочно нужно уединиться в каком-нибудь укромном месте, где нет яркого света и можно спокойно вернуть себе контроль над мыслями. И хотя я настолько твердо усвоила эту рекомендацию психиатра, что она уже вошла у меня в привычку, я просто прячусь за углом, прижимаюсь к стене корпуса естественных наук и закрываю лицо руками – будто достаточно просто закрыться от ярких солнечных лучей, чтобы стало легче. Иду дальше по территории кампуса, сама не зная куда.
Дорожка приводит меня в театр.
Я уже бывала здесь, и не раз: на ежегодном конкурсе талантов, на музыкальных концертах, на школьных постановках – иными словами, на тех обязательных мероприятиях, от которых нельзя увильнуть, потому что они проводятся во время уроков. Мы все впятером обычно усаживаемся на один и тот же ряд почти в самом конце зрительного зала и посмеиваемся над теми, кто выступает, пока какой-нибудь преподаватель не устанет на нас шикать и не выгонит на улицу (тоже мне наказание). Тогда мы усаживаемся на газон, болтаем и смеемся, пока все те, кому пришлось досматривать представление, наконец не выйдут из здания.
Усаживаюсь в кресло посередине первого ряда – там темнее всего, и мне становится чуть спокойнее, несмотря на мысль о том, что Алексис только что составила рейтинг своих лучших друзей и мне в нем уготована низшая строчка. Но зато больше не надо гадать, какое же место я занимаю в нашей компании.
Звенит звонок, и я уже хочу встать и пойти на следующий урок, как вдруг слышу чьи-то голоса. Пригибаюсь пониже и вижу группу подростков, которые идут по сцене и о чем-то приглушенно переговариваются. Какой-то парень говорит: «Увидимся в четверг».
Последней из-за кулис выходит девушка. Она тоже пересекает сцену, еще секунда – и скроется с другой стороны, но вдруг она резко останавливается и делает несколько решительных шагов назад. Уперев руки в бока, внимательно оглядывает зрительный зал и замечает в первом ряду меня.
– Привет! – говорит она, подходит к краю сцены и садится, свесив ноги.
Щурюсь, чтобы получше разглядеть ее в полумраке.
– Кэролайн?
– Ну надо же, ты запомнила, как меня зовут! – восклицает она, спрыгивает со сцены и опускается в кресло справа от меня. – Признаться, это неожиданно.